Историческое значение «Мусикийской грамматики» требует дальнейшего прояснения. Историки восточнославянской музыки второй половины XVII – XVIII вв. неизменно подчёркивают значение трактата. Характеристика его места в культуре Речи Посполитой, Великом княжестве Литовском, Гетманщины и Московского царства в значительной степени зависит от принятой исследователем методологии, которая нередко страдает от проецирования в прошлое современных понятий, поиска этнической и конфессиональной идентичности, степени энтузиазма исследователя. Для европейской музыкальной культуры он ценен отражением устных традиций и практик, провинциальной культуры и сравнительно неизощрённого дискурса, который был важным фактором рядовой музыкальной жизни, но часто оказывается на втором плане, в тени истории высоких достижений. В Москве, с её ограниченным культурным обменом с Европой и языковым барьером, «Мусикийская грамматика» оказалась наиболее учёным музыкальным трактатом из доступных вплоть до конца XVIII в. Судя по общему количеству списков, исследователи сделали вывод, что трактат интенсивно читался. Однако из этого вряд ли можно сделать вывод, что идеи Н.П. Дилецкого нашли благодатную почву. Они оказывались не всегда понятными из-за контраста культурного контекста. В определённом смысле «Мусикийская грамматика» провоцировала читателя перспективой выхода за пределы обычного музыкального опыта и привычных понятий. В нескольких руководствах конца XVII в. цитируются сольмизационные системы Н.П. Дилецкого («Граматикия краткаго изложения пения мусикийскаго» – Исторический музей), в других попытка их адаптации приводит к путанице в применении гексахордов (Российская национальная библиотека, конец XVII в.). На рубеже XVII и XVIII вв. от правил Н.П. Дилецкого отказываются. Влияние «Мусикийской грамматики» сохраняется в терминологии и определениях ключей. Исследователи встречают также критику: «А исчисление нот на бемулярных и диезисовых ключах точию память человеческую утруждает и разум отягощает, а ползы зело мало приносит. И понеже весма ретко оные пишутся, того ради зде о них рещи несть на ползу. Пускай кто любопытный, в них упражняющися, губит свой смысл и теряет мозг» (Российская национальная библиотека, вторая половина XVIII в.). Учение о композиции известно ещё меньше. В ряде рукописей соответствующий раздел сокращён. Непонятность терминологии приводила к ошибкам при копировании. Квинтовые круги вызывают несколько подражаний (Исторический музей). Михаил Березовский в «Кратком показании мусикийскаго пения» (Исторический музей) создал собственные правила композиции на основе тем и терминов «Мусикийской грамматики».