Атеистический пафос критики религии этого рода – в тезисе: «не религия создаёт человека, а человек создаёт религию»; Бог – не что иное, как сущность человека, мысленно освобождённая от границ индивидуального, т.е. действительного, телесного человека, и опредмеченная, созерцаемая и почитаемая как некая другая, отличная от него, самостоятельная сущность: религия есть отчуждённое человеческое самосознание. Людвиг Фейербах призывает на место любви к Богу поставить любовь к человеку. Карл Маркс полагает, что после того как разоблачён священный образ человеческого самоотчуждения, критика религии, по существу, окончена, и задача состоит уже в том, чтобы разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах; критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики. Другое направление критики религии в античной философии олицетворял идеализм Платона; он расширил рамки рационализма греческого «Просвещения» таким образом, чтобы можно было перенести религиозные идеи из сферы иррационального (Откровения) в сферу рационального мышления, и чтобы, устраняя одни религиозные практики и верования в качестве суеверий и предрассудков, рационализировать, удерживая в пре-делах разумного, другие. Цицерон в соответствии с этой установкой определяет религию как истинное благочестие, которое нужно отличать от суеверия. Обнаружив относительность религиозных представлений («Если бы бык умел рисовать, то он изобразил бы Бога в виде быка»), Ксенофан полагал, что ни один человек никогда не обладал и не будет обладать истинным знанием о богах и, следовательно, религия есть только «мнение» (вера), но не знание, однако это не должно мешать человеку иметь религиозные убеждения. Напротив, в духе рационализма европейского Просвещения Иммануил Кант, разработав философию религии, разместил религию «в пределах только разума», решительно отсекая всё, не укладывающееся в эти пределы (церковные «уставы»). Вместе с тем Иммануил Кант установил границы познавательных возможностей «теоретического разума», чтобы в пределах «практического разума» оставить место вере. Он неразрывно связал религию и этику, апеллируя к априорной связи с Богом, понимаемым в качестве высшего законодателя: этические максимы принимаются в качестве предписаний Бога. В критике религии, которая (не приемля атеизма) решает задачу оправдания правильно понятой веры, получили развитие, с одной стороны – критика религиозного традиционализма и обскурантизма с позиций свободомыслия и гуманизма, теологического либерализма, антиклерикализма, философского агностицизма, религиозного вольнодумства и реформаторства (Вольтер, Готхольд Эфраим Лессинг, Дэвид Юм, либеральная протестантская теология, младогегельянцы и др.), а с другой – критика религиозного догматизма, церковности и конформизма с позиций иррационализма и внецерковной мистики (романтики, Артур Шопенгауэр, Сёрен Кьеркегор). Эта критика привела в итоге к переосмыслению понятия религии. Религия «в пределах разума» предстала в качестве деизма, была сведена к морали, уступив объяснение природы науке.