Лексика древнейшей части памятника содержит значительные заимствования («фелицита», «поганьскъ», «префация», «въсудъ» и др.) и кальки («вълитие», «всемогы» и др.) из латинского и староверхненемецкого языков. При этом исследователи отмечают, что бесспорным источником таких слов, как «Богородица», «Приснодева», и имён собственных Иисус и Климент был греческий язык. Синтаксис памятника, в основном, соответствует кирилло-мефодиевским нормам старославянского языка. Главнейшей фонетической особенностью текстов «Киевских листков», отличающей их от большинства старославянских памятников (имеющих южнославянское (болгарское) происхождение), исследователи называют употребление букв «з», «ц» для передачи *tj, *dj, «шч» для *skj, *stj, переход «з» в «ж» перед мягкими «л» и «н», наличие эпентетического «л» и «ђ». Эти и другие признаки указывают, по мнению исследователей, на чешское или моравское происхождение текста (или его архетипа). Следовательно, перевод текстов «Киевских листков» был выполнен в славянском регионе, по соседству с областями распространения римского литургического обряда и староверхненемецкого языка, но ориентированном на кирилло-мефодиевскую книжно-письменную традицию, прежде всего, это могут быть Моравия, Паннония (Блатненское княжество князя Коцела, середина IX в.) или чешские земли. Единого мнения о более узкой локализации места создания рукописи в научной литературе не сложилось. С одной стороны, это вызвано тем, что язык паннонских славян (растворившихся среди славян после венгерского завоевания в конце IX в.) не засвидетельствован письменными памятниками (за исключением, быть может, «Киевских листков»), а с другой стороны – отражает колебания исследователей в определении самого отрывка: являются ли его правописно-языковые особенности исходными, или же они возникли при копировании текста в близкой, но не тождественной языковой среде. Это не умаляет уникальности «Киевских листков» как нового (моравского) текста, созданного в рамках кирилло-мефодиевских образцов, но в соответствии с местной культурной лексикой и церковной терминологией отражающими латинские и староверхненемецкие заимствования. Особое место в вопросе о происхождении «Киевских листков» занимает гиперкритическая, не получившая признания в науке точка зрения австрийского исследователя Й. Хамма, который пытался доказать, что памятник является подделкой, созданной в первой половине – середине XIX в. фальсификатором западнославянских письменных древностей чешским учёным Вацлавом Ганкой.