Ошибка Илариона, по мнению автора Послания, состояла в том, что, «не довольствуясь описанием умного делания... о. Иларион поддался искушению дать своё как бы философское объяснение, почему так спасительна молитва Иисусова, и, позабыв руководство св. Церкви, заблудился в своих измышлениях, выдумал, как он сам говорит, «догмат», не встречавшийся раньше нигде...». Впрочем, в тексте Послания речь идёт не столько о книге Илариона, сколько об «Апологии» иеросхимонаха Антония (Булатовича): учение Илариона рассматривается вкупе с «мудрованиями его афонских последователей», и именно на эти «мудрования» обращено главное внимание. Автор Послания обращается также к учению Иоанна Кронштадтского об имени Божьем, обвиняя имяславцев в неправильном толковании этого учения: «Вчитавшись же в слова о. Иоанна, всякий может убедиться, что о. Иоанн говорит только о том, свойственном нашему сознанию явлении, что мы при молитве, при произношении Имени Божия в сердце, в частности, при молитве Иисусовой, не отделяем в своём сознании Его Самого от произносимого Имени, Имя и Сам Бог в молитве для нас тождественны. ...Недаром и о. Иларион сначала говорил, что Имя Божие для молящегося не прямо «Бог», а только «как бы Бог». Но это только в молитве, в нашем сердце, и зависит это только от узости нашего сознания, от нашей ограниченности, а совсем не от того, чтобы и вне нашего сознания Имя Божие было тождественно с Богом, было Божеством. Поэтому о. Иоанн, хотя подобно другим церковным писателям и упоминает об особой силе, чудодейственности Имени Божия, однако ясно даёт понять, что эта сила не в самом Имени, как таковом, а в призывании Господа, Который, или благодать Которого, и действует». На основании изложенных пунктов Синод по поводу имяславского учения определил: «...Святейший Синод вполне присоединяется к решению Святейшего Патриарха и священного синода великой Константинопольской Церкви, осудившего новое учение, как «богохульное и еретическое», и с своей стороны умоляет всех, увлёкшихся этим учением, оставить ошибочное мудрование и смиренно покориться голосу Матери-Церкви...». Сам Иларион непосредственного участия в имяславских спорах не принимал. Лишь отрывочные сведения доходили до кавказской пустыни об осуждении книги «На горах Кавказа» Святейшим Синодом, о её сожжении в Валаамском монастыре, о суде Московской синодальной конторы, о вступлении России в войну. На информацию о сожжении книги схимонах Иларион отреагировал крайне болезненно.