Историческая ценность сирийского Жития по-разному оценивается исследователями. Несмотря на то что, например, П.Р. Дюваль и П. Петерс придавали сирийскому Житию Ефрема Сирина большое значение, другие исследователи признают, что оно имеет небольшую историческую ценность. Житие наполнено легендарным материалом, в первую очередь, – о путешествиях Ефрема Сирина в Египет и к святителю Василию; оба этих рассказа основываются на неправильном отождествлении анонимного «сирийца» с Ефремом Сирином. В разделе 4 использован хорошо известный фольклорный сюжет, содержащий несколько вопиющих анахронизмов (например, говорится, что святитель Василий умер раньше Ефрема Сирина, в то время как на самом деле он умер на шесть лет позже). Один из анахронизмов даёт исследователям возможность определить нижнюю границу датировки Жития: сообщается, что река Дайсан текла не внутри Эдессы, а вокруг неё. Это значит, что автор текста жил после того, как было изменено течение реки (это произошло при императоре Юстиниане I); причиной этого изменения был разрушительный потоп 525 г. Таким образом, сирийское Житие было составлено самое раннее в середине VI в. А. Выыбус предлагал более позднюю дату – VII или VIII в. Очевидно, составитель Жития использовал сведения, почерпнутые из греческих источников, – у Палладия (по-видимому, через посредство расширенного сирийского перевода), Созомена, Феодора и из Жития святителя Василия, приписываемого Иконийскому епископу Амфилохию. Многие сведения, приводимые в сирийском Житии Ефрема Сирина, расходятся с его собственными произведениями и другими, более надёжными, данными, сохранившимися в сирийской традиции. В Житии Ефрем Сирин представлен как живущий в пещере монах-аскет, который, за исключением эпизода, описанного в разделе 11, никогда не смотрел на лицо женщины. Ефрем Сирин мог в самом деле быть «сыном завета», т.е. человеком, который дал при крещении (по-видимому, во взрослом возрасте) определённые аскетические обеты; однако этот специфически сирийский феномен имел городской характер и существенно отличался от более позднего, вдохновлённого опытом египетских подвижников монашеского идеала, изображение которого в Житии является анахронизмом (подобная тенденция имеется уже в сообщении епископа Палладия). Эта новая интерпретация явилась, как полагают исследователи, следствием того, что так называли преданного последователя Христа Единородного, а в V в. слово стало означать «отшельник, монах». Описываемый в Житии факт, что Ефрем Сирин якобы избегал женщин, не соответствует ни его собственным сочинениям, в которых он говорит о женщинах с большой любовью и сочувствием, ни сообщению Иакова Саругского, который называет Ефрема Сирина «вторым Моисеем», определяющим женщин на роль певчих в церковных службах. По мнению современного исследователя Алексея Владимировича Муравьёва, Ефрем Сирин был хорегетом небольшого лика дев – дочерей завета. Автор, живший в VI в., по мнению исследователей, изменил образ Ефрема Сирина в соответствии с ожиданиями своих читателей. Однако, несмотря на то, что Житие имеет лишь ограниченное историческое значение, то, как в нём представлен Ефрем Сирин, свидетельствует на символическом уровне об имевшей место связи Ефрема Сирина с духовным опытом каппадокийских отцов и с зарождавшейся египетской монашеской традицией. Образ Ефрема Сирина в сирийском Житии оказал также большое влияние на иконографическую традицию.