В воплощении душ Дидим Слепец усматривал два основных значения для разумных существ – карающее и воспитательное. Богоподобие является преимущественной характеристикой человека. Хотя изначально Бог внедрил в душу благие помыслы, и она имеет око для созерцания умопостигаемого и ухо для восприятия научения, человеческая природа может быть движима как аффектами, так и разумом. Первородный грех наследуется всеми людьми по преемству от Адама через родителей. Опровергая манихейский дуализм, Дидим Слепец объяснял, что выражение апостола «чада гнева по природе» (Еф. 2) следует понимать не в том смысле, что грешники от природы подвержены гневу, но в том, что они, пребывающие во грехе, в настоящий момент подвластны следствию греха, они чада гнева не от природы, а по истине. Таким образом, в словах апостола нет указания на лишённость человека свободы воли, но, наоборот, подчёркивается его моральная ответственность. Евагрий Понтийский (около 345 – около 399 гг.) писал о наставлениях Дидима Слепца: «Великий и глубоко осведомлённый учитель Дидим говорит: всегда примеряй к себе логосы промысла и суда и старайся об этом помнить. Тогда обнаружишь логосы суда в различии тел и миров, а логосы промысла в тех способах, которые ведут нас от порока и неведения к добродетели и ведению». Назначение разума, согласно Дидиму Слепцу, состоит в различении добра и зла. На практике деятельность души заключается в отображении понятий и разумных представлений. Принцип богоподобия человека отражается в нравственной сфере: в сознании человека написан нравственный закон. Основы здравого социального устройства заложены в самой человеческой природе и заключаются в общих для всех людей представлениях. Путь нравственного восхождения описывает развитие заложенного в человеке образа Божия до достижения подобия Ему. Вслед за богатой философской, а также сложившейся аскетической традициями Дидим Слепец чётко различал жизнь практическую и жизнь созерцательную. Те, кто придерживаются практической жизни, исполняют дела добродетели и нравственности; те, кто предаются жизни созерцательной, исследуют положения православной веры и постигают тайны Царства Божия. При этом он явно отдавал предпочтение жизни созерцательной. Она не исчерпывается лишь спекулятивным созерцанием, но есть созерцание через приобщение к божественному, чем и отличается истинный гностик; лишь истинные гностики достигают полноты знания, под которым Дидим Слепец понимал познание Сына Божия. Предварительной подготовкой для истинного знания служит освоение «внешних» наук. Вместе с тем Дидим Слепец не ограничивался созерцанием: кто не практикуют добродетели, те обладают лишь знанием добра и зла, но не реализуют их действительного различия, а добродетель есть божественная мера вещей, ибо добродетельный человек имеет Бога в основании всех своих дел. Его эсхатологические воззрения находились под влиянием Оригена. Опираясь на те же места Священного Писания, что и Ориген (см., например: 1 Кор. 15:28, Ин. 17:21), он выражал учение о всеобщем восстановлении (апокатастасисе), хотя и в более смягчённом виде, чем Ориген или Евагрий. Он считал, что в будущем веке не будет места греховным качествам, но не их носителям.