В IX–X вв. дружины варягов оседали в торгово-ремесленных центрах на магистральных торговых путях (Ладога, Рюриково городище, Гнёздово, Тимерёво), по социально-экономическому облику близких к прибрежным центрам Северной Европы и Скандинавии (Бирка, Дорестад, Хедебю). Их общие признаки – наличие торга, близость водного пути, обширная заселённая площадь при нерегулярной застройке, следы ремесленного производства, обилие привезённых вещей, особенно с исламского Востока, клады дирхемов и украшений. Типологическое и хронологическое сходство исторических процессов, проходивших на Руси и в Скандинавии, создало условия для этнокультурного синтеза в слоях знати обоих регионов, что отражено в общности погребального обряда, вооружения, одежды. В Скандинавию пришли восточноевропейские элементы конской сбруи и вооружения, наборные пояса из южнорусских степей, венгерские сумки-ташки, части костюма, ткани, серебряные шейные гривны и др. Космополитизмом дружинной культуры объясняется распространение на территории Восточной, Средней и Северной Европы так называемых вещей-гибридов, сочетающих венгерские, восточные и скандинавские мотивы. Византийская империя во многом повлияла на формирование государственности, культуры и духовной жизни Древней Руси. Нумизматика и археология показывают, что первые контакты племён Восточной Европы с Византией, прерванные периодом «тёмных веков», относятся к V–VII вв. Со второй половины IX – X вв., после стабилизации политической обстановки в Византии, подъёма ремёсел и торговли, контакты расширились, в среде крепнущей знати романо-германских и славянских государств возрос сбыт византийской продукции, особенно шёлковых тканей, золотой и серебряной парчи, ювелирных и стеклянных изделий; эту торговлю регулировали договоры. С принятием христианства и достижением Киевской Русью политических и хозяйственных успехов связи с Византией стали всесторонними: в крупных русских городах византийские мастера строили каменные храмы, декорируя их монументальной и станковой живописью; производили украшения с перегородчатой эмалью, поливную и стеклянную посуду и др. Резной мрамор для интерьеров храмов и саркофагов князей Киева и Чернигова – пример импорта художественных ценностей в X–XI вв. Часть их произвели на месте приехавшие мастера: рельефы парапетов хор Софии Киевской и панели с изображениями св. всадников из Михайловского Златоверхого монастыря сделаны из местного (овручского) шифера, возможно, резчиками с Балкан или из Константинополя. Мастера золотого и серебряного дела киевских князей Владимира Святославича и Ярослава Владимировича подражали византийским номисмам и милиарисиям: находки византийских монет VI–IX вв. сосредоточены на юге, в Крыму, в Закавказье, на Севеврном Кавказе, в Среднем и Нижнем Поднепровье и Подонье, в X–XI вв. ареал обращения серебряных и медных монет охватил северные территории Руси. Клады и отдельные монеты отмечены по всему «пути из варяг в греки» (бассейны Днепра с притоками, Ловати, Волхова), существовавшего с конца IХ в. Этот путь служил кратчайшей дорогой между Византией и Русью. Его южный отрезок (от Киева вниз по Днепру) называли «греческим путём»; устье Днепра замыкал подвластный Киеву порт Олешье, откуда в Царьград суда шли вдоль побережья по Чёрному морю с остановкой в устье Дуная. Отсюда византийские суда отводили ладьи к монастырю св. Маманта (на северо-восточном берегу Золотого Рога).