Антистих определяются Константином Костенечским как противопоставленные элементы церковнославянского письма – буквы, надстрочные знаки, знаки препинания, имеющие смыслоразличительное значение. «Сказание» предлагает различать лексические омонимы с помощью омофоничных букв. Формы с различными грамматическими значениями, в том числе грамматические омонимы, также противопоставляются посредством графем и надстрочных знаков. В качестве средства для создания антистиха «Сказание» Константина Костенечского предлагает также кавычки, в которые заключаются цитаты. Одинарные кавычки являются показателем православности цитируемого источника, двойные – предназначены для цитат из апокрифических и еретических текстов. Придя в русскую книжность через южнославянское посредство, принцип антистиха стал основным принципом кодификации церковнославянского языка русского извода. В эпоху формирования грамматической мысли (XVI–XVII вв.) устранение омонимии стало важнейшей проблемой языковой рефлексии как в Московской, так и в Юго-Западной Руси, были созданы орфографические руководства, внедрявшие в практику книжного письма средства дифференциации омонимичных форм. Для русских книжников антистих был важен, прежде всего, по отношению к грамматическим омонимам единственного, двойственного и множественного числа и лексическим омонимам, противопоставленным по признаку «священное – профанное». Основное предписание большинства орфографических руководств гласит: «Отделяй единство от множественнаго и святость от посредняго и отпадшаго» («Сила существу книжнаго письма» Российская государственная библиотека). Наиболее полный набор орфографических оппозиций, используемых для различения омонимичных форм единственного, двойственного и множественного числа, представлен в сочинении «О множестве и о единстве». Антистих является определяющим принципом орфографической нормализации в первых печатных грамматиках церковнославянского языка: «Грамматике словенской совершеннаго искуства осми частий слова и иных нуждных» священника Лаврентия Зизания (Вильно, 1596 г.) и в «Грамматики славенския правилное синтагма» архиепископа Мелетия (Смотрицкого). По определению Лаврентя Зизания, основное назначение орфографии состоит в снятии грамматической омонимии. При помощи буквенных пар автор предлагает различать совпадающие грамматические формы единственного и множественного числа. Наиболее последовательную и полную реализацию в отношении грамматических форм принцип антистиха получил в «Грамматике» Мелетия (Смотрицкого), где по сравнению с «Грамматикой» Лаврентия Зизания увеличено как число графических средств, так и число грамматических позиций, вовлечённых в противопоставление. Соблюдение принципа антистиха воспринималось как обязательное условие грамотного письма, и антистихи несомненно преподавались при обучении письму. На диспуте московских справщиков с Лаврентием Зизанием по поводу составленного им «Катехизиса» (февраль 1627 г.) Лаврентий Зизаний заговорил о противопоставлении единственного и множественного числа слова «образ» посредством букв.