На потеху своим друзьям он стал совершать «злые чудеса», например, заставлял проходящих женщин задирать подолы, внушая им, что они не идут по улице, а переходят через бурный поток. После того как Илиодор, придавая камням и дереву вид золота и серебра, расстроил всю торговлю в городе, эпарх написал письмо императорам в Константинополь с жалобой на зловредного мага. Государи отправили на Сицилию чиновника Ираклида. Илиодор переместил всю его свиту и себя вместе с ними в Константинополь. Узнав о способе их прибытия, императоры приказали сразу же предать мага смерти, но тот, попросив выпить воды, погрузился в чашу и исчез, посоветовав искать его опять в Катане. Туда был вновь направлен Ираклид, и Илиодор опять обещал доставить его обратно в столицу. В назначенный срок маг нарисовал на песке корабль со всей оснасткой, рассадил на нём Ираклида с его людьми, и бес за один день переправил их в Константинополь. Там жена Ираклида Ефалия (Фалия) прилюдно оскорбила Илиодора, и он сделал так, что во всём городе погас огонь, а зажигать новый можно было только у Ефалии между ног, после чего опять перенёсся в Катану. Наконец, во время скачек Илиодор подменил Хрису, племяннику Льва, коня, на котором тот одержал победу. Когда конь внезапно исчез, Хриса арестовали, но дядя добился у эпарха его оправдания. Уверенный в собственной неуязвимости, Илиодор в праздник вошёл в храм, где служил Лев, стал забавлять народ прыжками и ужимками и пообещал, что заставит скакать самого святителя. Тогда тот накинул Илиодору на шею свой омофор и потащил на место, где совершались казни. Епископ вынудил мага признаться во всех совершённых им злодеяниях. После этого Лев велел разложить большой костёр и вошёл в него вместе с Илиодором. Там маг сгорел дотла, а Лев остался невредимым, причём даже омофор его не обгорел. С литературной точки зрения для исследователей очевидно, что очень скудные сведения об историческом епископе Льве были использованы для обрамления занимательной истории с фольклорно-мифологическими мотивами. Так, Лев и Илиодор в некотором смысле предстают как олицетворение стихий огня и воды соответственно (идея Каждана); эта история, тем не менее, выдержана в христианском духе и может рассматриваться как душеполезная повесть.