В оглашённом императором Павлом I Петровичем (1796–1801 гг.) в день его коронации 5 апреля 1797 г. «Акте о наследовании Всероссийского Императорского Престола», который был составлен им в 1788 г., в бытность его наследником престола, говорится о невозможности восшествия на Российский престол лица, не принадлежащего к православной церкви. Соответствующее место включает и усвоение российскому государю статуса главы церкви: «Когда наследство дойдёт до такого поколения женского, которое царствует уже на другом престоле, тогда предоставлено наследующему лицу избрать веру и престол, и отрещись вместе с наследником от другой веры и престола, если таковой престол связан с Законом, для того что Государи Российские суть Главою Церкви, а если отрицания от веры не будет, то наследовать тому лицу, которое ближе по порядку». Содержание положения «Акта» относительно вероисповедания государя отразилось в 42-й ст. «Основных законов», помещённых в «Свод законов Российской Империи, первое издание которого вышло в 1832 г.: «Император яко христианский Государь есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния». А в примечании к этой статье сказано: «В сём смысле Император в Акте о наследии престола 1797 г., апреля 5, именуется Главою Церкви». Таким образом, в «Основные законы» было внесено ограничение в формулу относительно главенства государя в церкви. Формула императора Павла была тем самым лишена силы прямого закона, став только толкованием одной из статей «Основных законов». Для православного канонического правосознания допустима лишь такая интерпретация положения о главенстве императора в церкви, которая подразумевает возглавление и представление императором сословия мирян, но не епископата. В этом смысле и интерпретировалось соответствующее положение большинством авторов в канонической и юридической литературе XIX в. Лишь некоторые из авторов настаивали на том, что, хотя император и не может издавать законы о вере, ему, однако, принадлежит в церкви полнота власти, в том числе и законодательной. Правовед и публицист Пётр Евгеньевич Казанский (1866–1947 гг.) писал: «Император – не посторонняя православной Церкви государственная власть, но именно глава Церкви… По наиболее распространённому воззрению, Государь Император наследует в этом отношении власть византийских императоров». Подобные идеи с особой настойчивостью развивал известный канонист Николай Семёнович Суворов (1848–1909 гг.), но его концепция очевидным образом несовместима с основами православной экклезиологии. С большей осторожностью, и главным образом, на византийском материале, в наше время об особом месте императора в самом центре церковной власти высказывается протоиерей Валентин Валентинович Асмус (род. в 1950 г.), причём он не склонен рассматривать такое его положение в церкви как исторически сложившееся отклонение от экклезиологической нормы. На Западе католическое учение о главе церкви было нарушено Реформацией XVI в. В большинстве протестантских стран верховная власть по управлению церкви перешла к государям. В странах кальвинистского вероисповедания церковь обособилась от государства. Верховное управление принадлежит в ней коллегии, состоящей из пасторов и пресвитеров, со съездами представителей объединённой церкви.