Существует одна из редчайших масонских книг, которая только один раз была обозначена в антикварном каталоге, – «Речь, говоренная при открытии в Москве провинциальной ложи в присутствии высокопросвещеннаго брата князя Гавриила Петровича Гагарина». Сохранился список сочинений самого князя Гагарина: Служба преп. Феодосию Тотемскому с житием и чудесами. М. 1798 г.; Акафист св. апостолу и евангелисту Иоанну Богослову. М. 1798 г; Акафист со службою, житием и чудесами, Св. Димитpию, митрополиту и чудотворцу Ростовскому. М. 1798 г.; Забавы уединения моего в с. Богословском (нравственные рассуждения), издано его сыном. Гагарин сочинил для себя эпитафию, ставшую потом ходячей в «Кладбищенской литературе» (она начинается словами: «Прохожий! Ты идёшь, но ляжешь так как я»). Сохранились рукописи речей, которые Гагарин произносил в ложе Лабзина «Умирающий сфинкс» (основана в 1800 г.), которой он был ревностным членом. Князь Гагарин прекрасно владел французским языком, как и все люди высшего круга конца XVIII в., и обладал, по-видимому, юмором и изящным вкусом. В альбоме Антинга (уроженца Германии, приехавшего с Суворовым из Польши, в качестве его адъютанта) сохранилось около 200 силуэтов, нарисованных самим Антингом. Из того количества больше трети русских, в том числе и силуэт князя Гагарина, под которым он написал следующее четверостишие (в переводе на русский язык): «Тень свидетельствует о присутствии предмета. Эта несомненная истина иногда нас обольщает, потому что тень счастья, которому поклоняется всякий смертный, никогда не приводила его к счастью на земле». Князь Гагарин был возведён на самую высшую ступень масонской иерархической лестницы патентом от 7 июля 1779 г., данным герцогом Карлом Зюдерманландским. Патент гласит: «Мы передаём, под нашим руководительством высшее управление всеми ложами Российского государства, кои нами будут утверждаемы, и назначаем его Гроссмейстером их» (далее следовало повеление всем вольным каменщикам, членам союза Великой Национальной ложи, оказывать князю Гагарину повиновение согласно данной клятве, под страхом навлечь на себя наказания, помянутые этой клятвой). Именно князь Г.П. Гагарин, а не князь Иван Сергеевич Гагарин, как ошибочно указывает М. Лонгинов («Новиков и московские мартинисты») был председателем Великой Национальной ложи и префектом Капитула Феникса, двух должностей и званий, неразделённых по Орденскому уставу (упомянутый диплом за подписью герцога Карла Зюдерманландскаго и всех великих должностных лиц шведского капитула уничтожает всякое сомнение). В патенте сказано, что он выдан высокопросвещённому, свободнопринятому каменщику, рыцарю, брату пурпуровой ленты князю Гавриилу Гагарину, камер-юнкеру Её Императорского Величества и пр. Власть, вручённая князю Гавриилу Петровичу, была очень обширной. Ему предоставлялось право высшего суда над членами ордена и т.д. 5 мая 1780 г. в союзе, подвластном Гагарину, насчитывалось 14 лож. Однако в 1781 г. Великая Национальная ложа прекратила свои работы, вследствие различных обстоятельств, главным образом, в виду неудовольствия императрицы Екатерины II на сношения русских масонов со Швецией и в виду внутренних распрей в лоне союза. 10 ноября 1781г. Гагарин переехал в Москву. Вскоре московский кружок деятельных масонов, имевший во главе Новикова, постарался заинтересовать в своих делах Гагарина, как влиятельного петербургского масона. Он получил звание почётного члена ложи Гармонии и, после учреждения Дружеского ученого общества, был зачислен в его члены. Но особо близких отношений между Гагариным и кружком Новикова не установилось, и Гагарин не был включён в список братьев Златорозового Креста. В Москве Гагарин правил матерью – ложей Сфинкса, под властью которой работало несколько лож. Хотя эти ложи и были присоединены к VIII провинции (её составляли ложи России, вне зависимости от Швеции), однако тяготел к Швеции. Во время неудовольствия императрицы Екатерины II на масонов Гагарин поколебался в верности ордену. Однако о доносах на масонов со стороны Гагарина, несмотря на уверения графа Ф.В. Ростопчина, в масонской среде разговоров не было. Гагарин отстал от московских работ и его, как приверженца шведской системы, не особенно огорчила участь кружка Новикова, в котором шведская система не пользовалась расположением.