В середине XVII в., с воцарением династии Цин, интерес к философской проблематике «Дао дэ цзин» уступает место интересу к филологической проблематике. По мнению исследователей, в литературном отношении «Дао дэ цзин» отличается стилистической пестротой, рифмованные пассажи чередуются с нерифмованными. Видное место в памятнике занимают афоризмы, в которых сталкиваются и взаимно «уничтожаются» противоположные смыслы, например: «высшее совершенство – не совершенство», «великое искусство выглядит неумением», «знающий не говорит, говорящий не знает» и т.д. «В прямых речах всё говорится как будто наоборот», – гласит одно из изречений Лао-цзы. О чём бы ни говорил Лао-цзы, он имеет в виду «другое», даже «вечно другое» и потому выстраивает свои «тёмные речи» в сослагательном наклонении. Лао-цзы предуведомляет о наличии в его речах «прародителя» (цзун), который каким-то образом собирает воедино, обнимает собой «безымянное» и «именуемое». Понятие «дао» указывает на некий всеобщий и предвечный путь бытия, но уже в первой главе «Дао дэ цзин» оно связывается с человеческой речью и одновременно ставится в оппозицию к ней. Объявляя все слова пустыми и излишними, мысль возвращается к истоку всего сказанного. Первая фраза канона оказывается и последней. Таким образом, реальность для Лао-цзы – общность всего сущего, хаотически цельное всеединство, которое есть одновременно единое и единичное, предельная конкретность и верховная всеобщность, извечное отсутствие и неизбывное присутствие, в конечном счёте – совершенное подобие себя, предшествующее вещам. Таковы посылки ключевой категории Лао-цзы – понятия «таковости», «то, что таково само собой» (цзы жань). Искать опору в вещах – значит обманывать себя, повторяет Лао-цзы. Но это не означает, что нужно отворачиваться от мира, напротив, нужно со-бытийствовать с миром, ибо реальность пребывает в «ином». Чэн Сюаньин определяет Путь как «утончённое пространство совершенной сообщительности; суть Пути – в не-Пути». Лао-цзы проповедует не «правильное мнение» (китайцы всегда признавали относительность всех истин и стремились согласовать разные учения), а «правильное», или безусловное, действие. Такое действие неизбежно воспринимается как недействие, ведь оно есть только то, чего нельзя не делать, и никак не выделяется из целостного потока жизни. Лао-цзы называет это «недеянием» (у вэй) и формулирует свой знаменитый афоризм: «Путь (дао) ничего не делает, но ничего не оставляет несделанным». Такое «недеяние» соответствует покою в движении, «удержанию срединности» в любой ситуации. Мудрец у Лао-цзы ничего не познаёт и не делает, а только следует предвечному, т.е. не нарушает естественного порядка всего сущего и не вмешивается в природу вещей. «Таковость» существования есть сила самопревращения, символически присутствующий круговорот бытия, где все возникает и исчезает прежде, чем обретет видимую форму. Лао-цзы называет это внутреннее совершенство каждой вещи термином «дэ». Средоточие Пути не локализовано в пространстве и времени: оно пронизывает все сферы бытия и пласты времени. Лао-цзы проповедует не форсирование воли, не мобилизацию жизненных сил, а личное высвобождение, или восполнение жизни, достигаемое целостным расслаблением.