Понимание богопознания скитским подвижником IV в. Макарием Великим (Египетским) в своей основе имеет не интеллектуалистическую мистику (как у Евагрия), а мистику благодати. Он считал, что богопознание начинается с раскаяния человека, в результате чего Бог посылает ему «духовного Моисея», выводящего его душу из греховного рабства. По мере очищения сосуд души становится вместилищем благодати, а через любовь к Богу происходит собирание ума. При этом гносис у него не играет основной роли в богопознании, он лишь освещает аскетический путь подвижника. Макарий Великий обращает внимание не столько на видение или созерцание Бога, сколько на Его явление тем, кто ищет и жаждет Его. Благодатное явление Бога он называет «оплодотворением» Божества: «Беспредельный, неприступный и несозданный Бог по беспредельной и непостижимой благости оплодотворил Себя и… как бы умалил Себя в неприступной славе для того, чтобы возможно было Ему войти в соединение с… Его творениями, – разумею души святых и ангелов, – и чтобы они могли быть причастниками жизни Божества… Преображаясь по снисхождению и человеколюбию Своему, Он плодотворит Себя и соединяется и воспринимает святые и благоугодные верные души и, по слову Павла, делается с ними единым Духом, душа, так сказать, в душу и ипостась в ипостась, чтобы душа, достойная Бога и благоугодная Ему, могла жить в обновлении и ощущать бессмертную жизнь и соделалась причастницей нетленной славы… И когда хочет, бывает Он огнём… и когда хочет – неизреченным и несказанным успокоением». Результатом такого единения души с Богом становится озарение ума, который приобретает способность видения сокровенных тайн вокруг себя и созерцания Бога – «истинного Друга, сладчайшего и многовожделенного Жениха» – в себе самом. И хотя душа принимает Бога в меру способности вмещать Его, она вся становится «престолом Бога», светом и чистым оком. В будущем же веке она встретит прославленного Христа и будет созерцать Его «лицом к лицу». Опыт богопознания первых пяти веков в значительной мере был обобщён в «Ареопагитиках». В их основе лежит учение о различениях между непознаваемой Божественной сущностью и энергиями (или силами), в которых Бог открывает Себя и которым соответствуют имена Божьи. В согласии с этим учением автор «Ареопагитик» говорит о двух путях богопознания: апофатическом и катафатическом. Необходимость первого пути обусловлена тем, что Бог в Своём существе превосходит всякое о Нём определение и утверждение, которые никогда не могут быть абсолютно полными и всеобъемлющими. Поэтому всякое утверждение о Боге частично и ограничено. Бог выше всех имён и определений, что побуждает вводить в размышление о Нём апофатическое «не», которое не находится в системе тварных понятий и служит не для ограничения представлений о Боге, а для выражения Его несоизмеримости с тварным миром. В этом смысле о Боге можно говорить как о Ничто или как о «Боге безымянном». Богопознание остаётся апофатическим даже тогда, когда Бог познается в Сыне Божьем, «сшедшем с небес» и ставшем Сыном человеческим, потому что «в человечестве Христа Сверхсущий является в сущности человеческой, неизменно пребывая сокрытым после этого явления и, выражаясь более божественным образом, в самом этом явлении». Для «Ареопагитик» апофатический путь богопознания – аскетический, а не дискурсивный. Он начинается с очищения и «собирания души», с её освобождения не только от чувственных, но и от умственных образов. Душа приходит в состояние покоя и блаженного созерцания Бога в незнании, которое превышает всякое знание. Она созерцает Бога не как объект познания, но как Того, с Кем она входит в единение, поднимаясь над всяким познанием и устремляясь во «мраке неведения» к непознаваемой Божественной природе. «Мрак неведения» – это высочайшее познание Бога, достигаемое через незнание, путём восхождения «к пресущественному сиянию Божественной тьмы».