ОМАР ХАЙАМ Гиясаддин Абу-ль-Фахт ибн Ибрахим (1048–1131 гг.) – великий таджикский и персидский поэт, математик и философ. Он был не только выдающимся математиком, но и настоящим энциклопедистом своего времени. Будучи руководителем Исфаханской обсерватории, Хайям составил солнечный календарь, наиболее точный из всех существующих доныне. В философии он признавал себя последователем Аристотеля и Ибн Сины. Свой философский «Трактат о бытии и долженствовании» Омар Хайям написал почти эзоповым языком в форме ответа на три вопроса судьи провинции Фарс, дабы снять с себя подозрения в том, что он не признает бытия Бога и необходимости выполнять религиозные обряды. Окруженный недоброжелателями, Хайям придерживался правила «молчание – золото» и избегал публичных выступлений, «был скуп в сочинении книг и преподавании». Все же десять его трактатов до нас дошли. Для хайямовского мироощущения характерно, прежде всего, утверждение прав своего «Я» как творческой личности. Он не был замкнут лишь в кругу своих научных интересов, это не был бесстрастный ученый. Однако наиболее  полно основные черты оригинального мировоззрения Омара Хайяма воплотилось в его поэтическом творчестве, которое признается вершиной поэзии гуманистического направления. До нашего времени дошло около двух тысяч рубаи, приписываемых Омару Хайяму, но с относительной уверенностью можно отнести к нему не более ста четверостиший. Лучшие из приписываемых ему четверостиший, получивших широкую известность лишь во второй половине XIX в., ныне пользуются мировой славой и чрезвычайной популярностью. В стихах мы находим автора в веселом кругу друзей, на лоне природы, наслаждающимся жизнью, всегда с легкой скептической усмешкой на устах. Его острого словца не миновать и самому Аллаху. Омар Хайям воспринял особенности суфийского рубаи (см. Суфизм), творчески синтезировал их с достижениями светского стихосложения. Это, прежде всего, их философская окрашенность и свойственный им иносказательный, символический язык. Их отличие от суфийских состоит в том, что Омар Хайям перешел от религиозной тематики к произведениям научно-философским, рационалистическим в своей основе. Им присущи совершенство поэтического языка, сочетающего в себе лаконизм, гармоничную ясность и простоту с яркой выразительностью, необычайная глубина мысли, безупречная логика, искренность и большая сила чувства. Идеи, заключенные в этих миниатюрах, не поддаются однозначному толкованию. Они затрагивают самые кардинальные проблемы бытия, побуждают к непредвзятому, строгому их осмыслению, формируют понятие о суверенной значимости человеческой личности, о внутренней свободе индивида. В то же время многие их этих рубаи преисполнены печали, коренящейся, прежде всего, в сознании неизбежности смерти и неприятия мысли о возможности посмертного существования. Эти же воззрения поэта служат источником мотивов, характерных для ряда четверостиший, – призывов к наслаждению, к полноте восприятия быстротекущего времени, к отказу от упований на надежное будущее. Многие идеи поэта звучали как откровенный вызов основам господствующего мусульманского правоверия. С уничтожающим сарказмом Омар Хайям  клеймил ханжество и лицемерие святош, подвергал осмеянию фанатизм и невежество ревнителей правоверия. Характерный для него прием дерзкого прямого обращения к Богу как к условному персонажу давал поэту возможность пародировать те представления об Аллахе, которые утверждались Кораном  и мусульманским богословием. Некоторые комментаторы усматривают в этом приеме свидетельство того, что Омар Хайям признавал бытие Бога как первопричину мира. Существует также традиция суфийского толкования его стихов, при котором отчетливо выраженное вольномыслие, понимаемое иносказательно, превращается в нечто противоположное – в стремление к Божественному Откровению. Однако такая трактовка стихов Омара Хайяма, основанная на различении «явного» и «скрытого» смыслов поэтических образов и фигур, вступает в очевидное противоречие с пафосом свободы и склонностью к скептицизму и сомнениям, столь характерным для автора рубаи.