Наличие как положительных, так и отрицательных отзывов о киниках свидетельствует, что христианские авторы признавали некоторые положительные стороны кинической аскетики, однако отличали отдельные черты кинического образа жизни от кинического мировоззрения в целом, которое в силу его индивидуалистического и нерелигиозного характера было чуждо христианам. Наиболее решительно существенные различия между христианскими святыми и киниками подчёркивал Иоанн Златоуст, в «Толковании на Первое послание к Коринфянам» противопоставлявший Диогена и апостола Павла, а в «Слове о блаженном Вавиле, а также против Юлиана» – Диогена и священномученика Вавилу, епископа Антиохийского (ум. в 250 г.). Нападая на тщеславие, по его мнению, присущее всем язычникам, Иоанн Златоуст отмечал, что апостол Павел не поступал так, как Диоген, который «без всякой нужды одевался в рубище и жил в бочке, удивлял многих, но пользы не принёс никому». Апостол Павел, по словам Иоанна Златоуста, «не руководился честолюбием», он не стремился привлечь к себе излишнее внимание и добиться похвал, поэтому «одевался со всей благопристойностью, и жил всегда в доме, и был совершен в других добродетелях, которые упомянутый киник презирал, проводя жизнь распутную, поступая бесстыдно перед всеми и увлекаясь безумной страстью тщеславия». Рассказывая о том, как священномученик Вавила запретил войти в церковь нечестивому императору, Иоанн Златоуст хвалит его рассуждение и противопоставляет поведение епископа поступкам языческих философов, «которые никогда не бывают дерзновенными в меру, а всегда... или больше или меньше надлежащего», так что все рассказы о философах свидетельствуют лишь об их «тщеславии, дерзости и неразумии». Обращаясь для иллюстрации этого тезиса к истории о встрече Диогена с царём Александром Македонским, Иоанн Златоуст объявляет киническое дерзкое поведение глупым и не заслуживающим подражания вследствие его тщеславного и бесполезного характера: «Не гораздо лучше ли было бы, надев на себя одежду взрослого, быть деятельным и попросить тогда у царя чего-нибудь полезного, нежели сидеть в рубище... Хорошему человеку нужно всё делать для общей пользы и для исправления жизни других; а просьба о том, чтобы не заслоняли солнца, спасла ли какой город, какой дом, какого мужчину, какую женщину? Покажи пользу от этого дерзновения!». Христиане в своих подвигах призваны руководствоваться рассуждением и евангельскими нравственными ценностями, делая лишь то, «что честно, что чисто..., что достославно, что только добродетель и похвала» (Флп. 4:8), поэтому, по мнению Иоанна Златоуста, киническое поведение совершенно не приличествует христианам: «У нас никто не заключал себя в бочку и не расхаживал по площади, одевши рубище; такие действия, хотя кажутся удивительными и сопряжены с великим трудом и крайними страданиями, но не заслуживают никакой похвалы». Вместе с тем поступки кинико у Иоанна Златоуста рассматриваются сообразно тому, какой цели они служат и какую пользу приносят; хотя формально он осуждает конкретные действия, в действительности объектом осуждения является ложная мотивация этих действий, отсутствие в них высшей духовной пользы, в случае наличия которой те же самые действия могут получить противоположную оценку.