Апокрифические евангелия, не вошедшие в канон, рисуют образ и жизнь Христа иначе, что дает основание для рефлектирующего сознания считать те события частично или полностью вымышленными. Почти очевидным представляется тот факт, что иудеи никак не ожидали той реакции, которая последовала за слухами о казни Иисуса, иначе не бросились бы во все стороны рассказывать свою версию случившегося. И самый яркий тому пример – апостол Павел, убежденный и великолепно подготовленный иудей, обучавшийся в знаменитой школа Гамалиила. Мятущийся из одной крайности в другую, он стремился взять ситуацию под контроль ветхозаветного священства, но столкнулся с непониманием со стороны Синедриона. Кстати, и со стороны назореев. Но ветхозаветное священство (и назореи) ни о каком «смыкании» с языческим жречеством и слышать не желало! Даже сама идея воскресения, несовместимая с иудейским каноном, выбивала почву из-под ног иудеев, стремившихся к духовной власти над остальными народами.

Исторические факты свидетельствуют, что несмотря на то, что к моменту официального признания христианства общин иудеохристиан практически не осталось, однако их влияние сохранялось еще длительное время, и оно прослеживается не только в творениях ранних христианских писателей, но и в учении и культе Эфиопской и Халдейской Церквей. В Сирии их общины сохранялись вплоть до VII в. и исчезли только после распространения там ислама. Последнее упоминание об эбионитах относится к VIII в. Но секты и течения, в той или иной мере признающие учение и использующие культовую практику обеих конфессий, существуют и поныне.

Обособление христианской общины от окружающей языческой обстановки было менее жестким, чем обособление от нее еврейской общины. Из возможных родов зависимости от языческой среды – гражданской, сословной, общественной, юридической, семейной – первые три оставались неприкосновенными: христианин по-прежнему оставался гражданином своей общины и нес ее тяготы. Раб продолжал служить своему господину (согласно римским понятиям относительно коллегий, он мог вступить в общину только с его согласия); обращенного не заставляли избегать общения с его прежними знакомыми-язычниками. Юридическая зависимость тоже оставалась без изменений, только тяжбы между христианами община старалась сделать подсудными самой себе, следуя в этом отношении традициям синагог. Серьезным препятствием служила только зависимость семейная, особенно в форме смешанных браков. Синагоги их в теории не признавали, хотя на практике допускали послабления; христианская община поступала с точностью до наоборот – в теории признавала, но в каждом отдельном случае старалась доводить дело либо до обращения обоих супругов в христианство, либо до развода.

Первоначальная организация христианских общин была вольной, практически никем не управлялась даже при наличии пресвитеров по типу римских коллегий. Общей собственности у христианских общин вначале не было. Ожидание второго пришествия Спасителя воодушевляло христиан в первый период. Они собирались на совместную молитву и трапезу, за которой вспоминали своего Учителя и причащались хлебом и вином, празднуя Его воскресение и ожидая скорого пришествия. Возможно, со временем это стало казаться недостаточно торжественным, поэтому от «агап» (так назывались эти домашние христианские празднества) решили отказаться, а причащение перенести из домашней обстановки в более строгую атмосферу специальных молитвенных домов (по типу иудейских собраний в синагогах). Стало появляться и церковное имущество: здания, земля, на которой они стояли, утварь и многое другое. Это требовало средств, и теперь при вступлении в общину неофит должен был отказаться от права на личную собственность; нарушение расценивалось как свидетельство неверия в скорое пришествие Спасителя и каралось смертной казнью.