Тема пророков – история и вмешательство в нее бога Яхве, тема апокалиптиков – взрыв истории, и ее переход в эсхатологию, т.е. последнее сражение Добра и Зла. Теперь евреи стояли лицом к лицу с насилием эллинистической, а затем и римской государственности – с насилием, которое было более тонким, но также более всеобъемлющим и более чужим, чем грубое насилие ассирийцев или вавилонян. В этой атмосфере древняя идея «войны Яхве» против врагов своего народа обретает абсолютизированный облик последней и решающей брани «сынов света» и «сынов тьмы». Когда пророки говорили о народах и государствах, для них еще существовал пестрый человеческий мир с его красками, теперь красок не осталось – только ослепительный свет и кромешный мрак. Апокалиптик очень остро чувствует историю как боль, которую нужно утолить; как недуг, который нужно вылечить; как вину, которую нужно искупить. Он скорее ненавидит историю, чем любит ее. Поэтому для апокалиптика так важна идея абсолютного конца, когда все движущееся остановится, все открытое замкнется, все нерешенное будет решено, и все спорящие стороны услышат свой вечный приговор.

Лучшим образцом этого жанра считается «Откровение» (т.е. «Апокалипсис») Иоанна Богослова. Он примыкает к старой традиции восточного мистического осмысления истории, т.е. рисует конечные судьбы мира как последнее столкновение добра и зла. Зло изображено здесь как «звериная» мощь римской государственности, все подминающая под себя. И все это преступное величие, построенное на крови «святых Божьих», будет сметено мировой катастрофой. Затем обновленное мироздание, очистившись от скверны, вступает в новое бытие. Во всем тексте выразилась гневная непримиримость героической поры христианства, а его интонации стали основой для обширной литературы о мучениках – важнейшего рода раннехристианской словесности.

Веками соперничая с эллинами, иудеи были заинтересованы в укреплении римской государственности, в безопасности торговых путей в пределах империи, чтобы могли беспрепятственно ходить и ездить от одной общины к другой, которые находились друг от друга на расстоянии одного или двух дней пути. Христос, как известно, тоже свободно ходил по Галилее и проповедовал в синагогах. И апостолы не брали с собой пищи больше чем на три дня. Более того, Евангелия свидетельствуют о том, что именно это отличало апостолов от лже-апостолов, которое просили не только хлеба, но и денег (а таковых было немало, если даже Евангелия об этом говорят). Это свидетельствует о том, что сеть еврейских общин была на территории Римской империи очень обширной, а еврейский закон гостеприимства действовал везде одинаково.

Благодаря этому христианские общины появились практически во всех городах империи в течение очень короткого времени. Но они появлялись не на пустом месте, а именно в структуре еврейских общин. Процесс превращения еврейских общин в христианские проходил очень болезненно, и это было связано, в первую очередь, с перераспределением собственности. По времени он занимает период от апостолов до апологетов. Иудеи составляли только ядро еврейских общин, которое окружало большое число прозелитов, а также иудействующих (о чем было сказано выше). Прозелиты, вступая в еврейскую общину, приобретали определенные права на ее собственность. Идея же о том, что христианин не должен иметь никакой личной собственности, была, видимо, рассчитана на то, чтобы у прозелитов (а позже – и у христиан) не возникало желание посягать на собственность еврейской общины. Нищий Проповедник, призывающий не копить богатства в этом мире, а заботиться только о мире потустороннем, как нельзя лучше подходил для утверждения новой идеологии.