Это проявляется даже в деталях, кажущихся, на первый взгляд, незначительными. Так, Иезекииль сравнивает виденное им сияние с радугой: «И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг... В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом»; в книге «Откровение» вокруг престола, явленного апостолу Иоанну, была «радуга... видом подобная смарагду» (Откр. 4:3). Мужи апостольские используют «Книгу пророка Иезекииля» редко, однако в ряде случаев из неё заимствуют важные богословские идеи. Так, автор «Послания апостола Варнавы», говоря о возрождении человека во Христе, цитирует пророчество, в котором Бог обещает обновить Свой народ. Описание реки, по берегам которой будут расти деревья, имеющие животворную силу (Иез. 47:12), истолковано как прообраз вод Крещения. В первом «Послании к Коринфянам» Римского епископа Климента Иезекииль назван среди тех мужей, которые «скитались в козьих и овечьих кожах, проповедуя о пришествии Христовом». Для доказательства необходимости покаяния Климент цитирует «богодухновенные» слова пророка: Иез. 18:30; 32:12; 33:11. В качестве ветхозаветного свидетельства о всеобщем воскресении приводится обетование Иез. 37:12–13 (глава 37 «Книги пророка Иезекииля» станет для христианских авторов одним из любимых ветхозаветных текстов). Иустин Философ обосновывает с помощью текстов из «Книги пророка Иезекииля» ряд своих аргументов в полемике с иудеями: о смысле установленного Богом субботнего покоя – «дабы имя Его не осквернялось» (ср.: Иез. 20:20); о временном характере ветхозаветных заповедей, исполнение которых само по себе не может даровать спасение (текст цитаты несколько отличается от Месопотамского Талмуда и Септуагинты); о том, что обратившемуся в христианство даруются «милосердие, человеколюбие и неизмеримое богатство милости Божьей»; и, наконец, о необходимости обличать грешников в их грехах и убеждать иудеев в правоте христианства (ср.: Иез. 3:17–19). По мнению Иустина Философа, человеческая история завершится 1000-летним мессианским царством в Иерусалиме, «как то объявляют Иезекииль, Исаия и другие пророки». Ириней Лионский в подтверждение своей мысли о том, что заповеди Ветхого Завета были лишь «средством научения и пророчеством будущего», а потому их исполнение не давало спасения, цитирует Иез. 20:24 (ср.: Иез. 20:25). Мысль о том, что установление о субботе было дано только как «знамение, по которому бы был распознаваем род Авраамов», Ириней Лионский также обосновывает цитатой из Иез. 20:12. Утверждая невидимость Бога Отца, Ириней объясняет содержание видений, бывших ветхозаветным праведникам, в том числе Иезекиилю: они «не видели Бога, а что видели они, было подобием славы Господней и пророчествами о будущем». Фрагменты главы 37 «Книги пророка Иезекииля» приводятся для доказательства будущего воскресения из мёртвых и для подтверждения мнения о «земном царстве святых». Евсевий Кесарийский упоминает сочинение Ипполита Римского (III в.) «О некоторых частях (книги) Иезекииля», от которого сохранился лишь сирийский перевод фрагмента, посвящённого толкованию Иез. 1:5–10, где явленные Иезекиилю четыре существа рассматриваются как символы евангелистов: телец – Луки, лев – Матфея, человек – Марка, орёл – Иоанна. Не сохранился также комментарий на «Книгу пророка Иезекииля» Викторина Петавского, известный Иерониму Стридонскому.