СУФИЗМ - Страница 7

Аль-Газали исходил из того, что считал проблемы, которыми занимаются «ученые мужи» религии, надуманными и не имеющими отношения к действительности, и призвал перевести их рассмотрение в практическую плоскость, применительно к индивидуальному бытию каждого верующего. Он считал, что религиозное знание будет полным, если оно будет дополнено особым методом познания, позволяющим постичь тайный, сокровенный смысл божественных слов, изложенных в Коране. И этот метод Богопознания (марифа) не является спекулятивным (умозрительным) способом познания, а является единством познания и нравственного действия. Аль-Газали утверждал, что целью жизни человека является спасение на том свете, а смыслом его существования – мистическое приближение к Богу, или постижение Истины, обретение «достоверного знания». Именно для достижения этой высшей цели человеку требуется преодолеть мистический путь (тарика), ведущий его через морально-этическое очищение и самосовершенствование к постижению «божественных истин» (хакаик). Большая заслуга в «легализации» морально-этического учения суфизма принадлежит и Абд аль-Кадиру аль-Джилани, который стал основателем одного из первых суфийских братств – кадирийи. Организованный в братства суфизм сыграл большую роль в консолидации мусульман и исламизации покоренных ими земель. Параллельно с практическим суфизмом в братствах, в кругах суфийской элиты развивался «философский» суфизм, не оформленный и не закрепленный в каком-либо братстве. Некоторые философы-суфии, особенно поэты, используя его абстрактность и отсутствие твердых догм, могли, как выражались они сами, «пускать в полет птиц своей мысли», проповедовали идею благости труда и высокой роли труженика, порицали жестокость богатеев. В их произведениях сквозь мистическую оболочку явно проступает оппозиционность по отношению к господствующим порядкам, освященных исламом. Суфии преобразили традиционную поэзию, ввели в нее особый символический стиль. Поскольку постижение божества и слияние с ним достигается мистической любовью к Богу, значительная часть суфийской поэзии – стихи любовного содержания, внешне мало чем отличающиеся от обычных газелей. В них поэт жаловался на любовные муки, сетовал на безнадежность своего чувства, воспевал прекрасную возлюбленную, ее вьющиеся локоны, испепеляющий взор, сравнивал ее с солнцем или свечой, а себя с мотыльком, сгорающим в ее пламени. Однако каждый из этих образов превращается в суфийской лирике в символ с постоянным значением. Стихи суфиев непременно двуплановы: за видимым, «земным» планом кроется мистический смысл, что уводит поэзию из реального мира в область аллегорий и иносказаний, имеющих однозначный религиозный смысл. Возлюбленная в суфийском словаре символов – Бог или Божественная истина, локоны возлюбленной – мирские соблазны, бурное море – плотские желания, сверкающие молнии – божественное озарение и т.д. Поскольку состояние экстаза, ведущее к мистическому озарению, суфийские поэты уподобляли опьянению, большое место в лирике суфиев заняла «поэзия вина», отличающаяся от обычной застольной лирики лишь мистическим подтекстом. Поэт придает стихам эмоциональную напряженность, страстность, а конкретный, чувственный характер условного языка поэзии облекает духовные переживания суфия в пластически зримые, впечатляющие образы.

 



 
PR-CY.ru