Именно Коран с его догматом о единобожии были отправными точками. Но в отличие от мутазилитов суфии пришли к выводу, что Бог находится за пределами рационального познания, и что выход за его пределы не может являться следствием сугубо интеллектуальных усилий, что для этого необходим духовный опыт, аскеза или «отрешение от мирского», облегчающие сближение с божественным. Идеи суфиев вызывали протест некоторых богословов, обеспокоенных ростом популярности суфийских шейхов. В чем-то их настороженность была оправдана – суфии действительно имели много вольных, даже просто еретических взглядов. Например, некоторые вообще отрицали превосходство ислама как религиозного учения. Они говорили, что между религиями существует только внешнее различие, и они подобны цвету воды, которая в зависимости от цвета сосуда становится то красной, то зеленой, то еще какой-либо, оставаясь при этом прозрачной. Суть же любого истинного вероучения состоит только в одном – в любви к Богу. На том же основании суфии отрицали необходимость мечети и говорили, что истинная мечеть – это сердце мусульманина, и если хочешь найти Бога – ищи Его в своем сердце. Ортодоксальный ислам не мог признать и снисходительное отношение суфиев к шариату. Мусульманские богословы считали, что шариат есть хакикат – истина в ее конечной инстанции. По мнению же суфиев, шариат – это только «лестница» или «путь» к достижению истины, и вообще хакикат стоит неизмеримо выше шариата. Некоторые шли еще дальше, утверждая, что кроме Бога-Истины, все остальное – обряды, ритуалы, соблюдение религиозного культа и прочее – не имеет никакой ценности. В связи с этим суфии не следили за чистотой, не соблюдали исламского обряда омовения и годами не снимали своих грубых шерстяных плащей. Философия суфиев также не укладывалась в ложе исламской ортодоксии (правоверия). Они учили, что вся природа, в том числе человек, поглощается Богом, что Существо Бога проникло во все вещи, и во всем видели Его частицу (пантеизм). Для них Бог был не чем-то непостижимым на недостижимых небесах, а находился рядом, и суфий всегда видел Бога перед глазами. Как следствие, рождалось представление о возможности прямого контакта человека и Бога во время молитвы, хотя исламская теология даже пророку Мухаммаду отказывает в этой чести. Ведь согласно установившемуся представлению, пророк обращался с Аллахом не непосредственно, а через ангела Джабраила. Охваченные же возвышенной любовью к Богу, суфии, конечно, не признавали никаких посредников. Их поэты в стихах описывали беседы своего духа с Божественным Духом и договаривались даже до того, что ставили знак равенства между ними. Об этом, в частности, писал знаменитый суфийский поэт ал-Халладж в одном из своих стихотворений. Эту дерзость ему простить не могли, и он был осужден как еретик и принял мученическую смерть в марте 922 г. Гонения постигли и некоторых других суфиев. В конце X – начале XI в. с оправданием суфизма выступили суфийские авторы, зафиксировавшие и систематизировавшие важнейшие его положения в сочинениях, позднее признанных «классическими». Однако отношение к суфизму изменилось только в конце XI в., когда его реформированием занялся великий мусульманский теолог-энциклопедист аль-Газали Абу Хамид Мухаммед. Он приспособил суфизм к мусульманской ортодоксии, придав самому исламу форму благочестия и аскетизма.