Иранская революция 1979 г. стала проявлением шиитской версии «исламского фундаментализма». Пришедшее к власти оппозиционное шиитское духовенство во главе с аятоллой Хомейни провозгласило конечной целью «исламской революции» построение всемирного «исламского государства». Религиозно-политическая доктрина, разработанная Хомейни, воспринималась многими исследователями как парадигматическая модель исламского политического проекта (см. Хезбуллахи). В то же время движение, возглавляемое Хомейни, было такой же избирательной актуализацией нормативного наследия, но на этот раз шиитского. В основе этой модели лежала концепция «правления богослова-законоведа» (вилайат-и факих), модифицированная Хомейни. По его мнению, светские правители обязаны подчиняться суждениям улемов, которым официально должна принадлежать вся полнота власти. С этой точки зрения, любые законы и установления, помимо законов шариата, являются излишними и даже вредными. Будучи выразителями воли «скрытого имама», факихи не только толкуют мусульманский закон, но и осуществляют надзор за всеми государственными и общественными институтами, руководствуясь шариатом. Религиозно-политическая доктрина Хомейни укрепила и без того устойчивое стереотипное представление об однозначно теократическом характере исламской политической модели как таковой. Вместе с тем, однозначно говорить о теократии можно, пожалуй, только применительно к шиизму. Суннитская социально-политическая теория, признавая шариат единственно истинным законом, и не предполагает, на самом деле, жесткой связи между государством (даула) и религиозной корпорацией (так называемым духовенством, фукаха, улама). Мединская община во главе с пророком Мухаммадом, на которую ссылаются как на прецедент, представляла собой не государство, а именно самоуправляемую общину полисного типа. Феномен исламского фундаментализма не может быть сведен исключительно к проблеме «исламской угрозы», «многоуровневой нестабильности» и т.п. Тем не менее, для идеологии и политической практики многих фундаменталистских организаций характерен экстремистский подход, вплоть до применения методов террора (например, правое крыло движения «Братья-мусульмане», некоторые шиитские организации). В современном исламоведении до конца не решена задача выявления исторических корней исламского фундаментализма, определения места фундаменталистских тенденций в системе исламской цивилизации. В контексте цивилизационной теории исламский фундаментализм, понимаемый как логика возвращения к истокам традиции, может рассматриваться, в известном смысле, как попытка «ответа» исламского мира на «цивилизационный вызов» Запада. При этом сам по себе исламский фундаментализм является базовой моделью сохранения исламской идентичности в ситуации социокультурного кризиса. В этом ракурсе исламизм как «политический ислам» является попыткой поиска альтернативной западному глобализму стратегии выживания исламского социума. Политический радикализм и экстремизм, вырастающие на этой почве, представляют собой маргинальный вариант реакции традиционного исламского общества, основанный на исторических и социокультурных моделях, занимающих периферийное место в системе исламской цивилизации. Тенденция превращения этой периферии в центр знаменует, таким образом, пик социокультурного кризиса, производя эффект «перевернутой пирамиды».