«Две повести. Подарок на Новый год издателю “Москвитянина”» (1844 г.) включают перевод рассказа Альберта фон Шамиссо, основанного на талмудической легенде об Александре Македонском у врат Эдема, и повесть-притчу о том, как по велению царя мудрец Керим путешествует в поисках ответа на вопрос: «С чем можем мы сравнить земную жизнь и свет?» (не удовлетворившись ни одним из ответов, Керим находит свой: «…Наша жизнь есть странствие по свету, / Такое ж, как моё, во исполненье / Верховной воли Высшего Царя»). «Выбор креста» (1845 г., из А. Шамиссо) – притча о свободном выборе человеком жизненного креста, которым оказывается уже данный ему Создателем. «Повесть об Иосифе Прекрасном» (1845 г.) – обработка библейского сюжета, «Египетская тьма» (1846 г.) – переложение главы 17 Книги премудрости Соломона. Цели «поучать, забавляя» подчинены поздние стихотворные сказки В.А. Жуковского: «Кот в сапогах» (из Шарля Перро), «Тюльпанное дерево» (из сборника немецких сказок, составленных братьями Гримм), «Сказка об Иване-царевиче и Сером волке» (по мотивам русских народных сказок; все 1845 г.; первые сказки В.А. Жуковского («Сказка о царе Берендее» и «Спящая царевна») были написаны ещё в 1831 в творческом состязании с А.С. Пушкиным). В 1840 гг. В.А. Жуковский выступал, прежде всего, как эпический поэт. Перевёл поэмы «Наль и Дамаянти» (1837–1841 гг., издано в 1844 г.) – переложение отрывка третьей книги древнеиндийского эпоса «Махабхарата», «Рустем и Зораб» (1846–1847 гг., издано в 1849 г.) – вольный перевод сочинения персидского поэта Фирдоуси «Шахнаме» (источником обеих поэм послужили немецкие переводы Фридриха Рюккерта). Главный труд В.А. Жуковского-переводчика («Одиссея» Гомера) был осуществлён им со специально сделанных для него немецких подстрочников (1842–1849 гг., издано в 1849 г.). Н.В. Гоголь, в этот период самый близкий В.А. Жуковскому человек из числа литераторов, в статье «Об “Одиссее”, переводимой Жуковским», вошедшей в «Выбранные места из переписки с друзьями», возлагал большие надежды на это его сочинение, которое благотворно «подействует на пишущую нашу братию», «на развитие эстетического чувства», «на очищение языка», «освежит критику» и «произведёт впечатление на современный дух нашего общества вообще». «В “Одиссее” услышит сильный упрёк себе наш девятнадцатый век…». Не чужд этих надежд был и сам В.А. Жуковский. Перевод «Одиссеи» стал для него способом напомнить вечные истины о мире и человеке, укрыться от «сатанинского визга нашего времени» (письмо А.С. Стурдзе от 10 марта 1849 г.). На революционные события в Европе в 1848 г. В.А. Жуковский откликнулся в двух статьях («О стихотворении “Святая Русь”» Вяземского и «О происшествиях 1848 года») и в стихотворении «К Русскому великану» (1848 г.), противопоставляя революционному Западу верную православной церкви и самодержавию Россию, последний оплот христианской цивилизации, подобный «утёсу твёрдому» среди «ревущего океана»: «Стой среди всевозмущенья / Недоступен, тих, один» (с этими стихами перекликается стихотворение Фёдора Ивановича Тютчева «Море и утёс»). Единственный путь спасения Европы и Франции, когда-то первой излившей на мир «цареубийства ужас, безверия чуму и бешенство разврата», В.А. Жуковский видел в возвращении к вере и истинной церкви – «спасенья чаше» («Четыре сына Франции», 1852 г.). В те же годы В.А. Жуковский выступал как религиозный мыслитель и публицист. В статье «Две сцены из “Фауста”» (1849 г.) он комментировал первый стих Евангелия от Иоанна и утверждал веру в «торжество смирения и покаяния над силою ада и над богоотступною гордостью человеческою».