В качестве специфического средства обогащения гласового мелоса применяется и переход (модулирование, в византийской теории – изменение) в другие гласы в пределах одного песнопения, что могло отмечаться серединными мартириями. Искусный выбор, распределение и пластичное сочленение формульных оборотов, их мелодическая и функциональная характерность обеспечивали отчётливое восприятие текстов на слух во время богослужения. Символические образы словесного текста, восклицания, хайретизмы или наиболее важные, характерные слова нередко сопровождаются различными фитами, мелизматическими вставками в невматический мелос, в изобилии присутствующими в Стихираре. Их участие в распеве придаёт песнопениям торжественный, праздничный характер. Протяжённый распев может приходиться на союзы или местоимения, что позволяет средствами мелоса придать песнопению высокий стиль звучания без опасения утратить в мелодическом потоке значимое слово (в большинстве случаев места использования фит в песнопениях византийской и древнерусской традиций совпадают). Часть песнопений Стихираря имеет мелизматический мелос – они содержат пространные внутрислоговые распевы, иногда весьма большой протяжённости. Мелизматика знаменного распева связана с преобладанием мелодических формул особого рода, называемых фитами и лицами. В отличие от обычных гласовых попевок с нормативным прочтением знамен эти классы формул графически представляют собой кодированную запись мелодических оборотов несколькими знаками, но предполагающих развёрнутые распевы слогов текста; лица отличаются составом и нетрадиционной последовательностью знамен, хотя при этом может сохраняться обычное для попевок соотношение «знак – слог», внешняя простота которого оказывается обманчивой. Оба класса производны от аналогичных византийских формул (тематизмов и ипостасей) и различаются между собой мелодической функцией в песнопении. Если фиты имеют характер украшающей вставки в невматический распев, то лица (или кокизы, как их иногда называли на Руси, вероятно, в честь Иоанна Кукузеля, византийского мелода, составившего из ипостасей певческую азбуку) образуют саму мелизматическую ткань песнопений, внутрислоговой распев слова. Мелизматический распев, записанный знаменной нотацией, в ранний период имели не только некоторые стихиры минейного и триодного Стихираря, но и песнопения воскресного Октоиха – цикл из 11 евангельских стихир и воскресные ексапостиларии, представляющие собой 11 текстов, распетых по одной модели (без гласовых обозначений). В XI–XIV вв. знаменным распевом были распеты службы (или отдельные песнопения) святым и праздникам Древней Руси. Службы св. страстотерпцам князьям Борису и Глебу (24 стихиры, два канона, три кондака, икос, седален и светилен; количество стихир указывает на то, что к XII в. было несколько служб этим святым), Феодосию Печерскому, Евфросинии Полоцкой и на освящение церкви Георгия Победоносца в Киеве сохранились в нотированных списках XII в.; князю Владимиру (Василию) Святославичу, Леонтию Ростовскому, на праздник Покрова Пресвятой Богородицы и на перенесение мощей Николая Мирликийского в Бари (в рукописях XIV в.).