Второй принцип реализуется в том, что на смену утраченному или вышедшему из строя колоколу непременно приходит какой-либо другой: либо новый (замещающий), либо один из старых, берущий на себя роль утраченного. Важно только, чтобы изменения, которые претерпевает ансамбль, были исторически оправданными и не нарушали ранее сложившейся индивидуальной структуры, системы и качества его функционирования. Чаще всего изменения касались группы средних и малых колоколов. В группе больших колоколов, когда в стабильный и успешно действующий набор добавляли новый благовестник, обычно превышающий весом все остальные, происходило перераспределение функций. Новый колокол занимал место главного, т.е. большого (праздничного), а существовавшая ранее иерархия «понижалась» на одну ступень: старый большой колокол становился воскресным, бывший воскресный – полиелейным и т.д. Подобные преобразования колокольного набора случались довольно часто. Одно из них в связи с колоколами колокольни Ивана Великого в Московском Кремле даже отразилось в указе патриарха Иоакима 1689 г. «О колокольной фамилии». Патриарх Иоаким предписывал, «как докладывать о благовестах, о прозвании колоколов, как их в докладе называть, что новый большой и тот в докладе называть Успенским, а старый Успенский в докладе называть Воскресным, а реут в докладе называть полиелейным, а что всегда благовест в него бывает, и тот называть вседневным». Далеко не все имевшиеся на колокольнях и звонницах колокола использовались в звоне. Причинами их бездействия могли быть не только какие-то неисправности или нехватка звонарей, но также избыточность колоколов, что особенно часто имело место на крупных колокольнях, преимущественно в столицах, при богатых храмах и монастырях. Говорить о количественных закономерностях колокольных наборов сложно в силу чрезвычайного их многообразия и нестабильности. Более стабильным количество колоколов становится к концу XIX – начале XX вв., когда происходила некоторая унификация звона. В этот период оптимальное число больших колоколов составляло от одного до трёх, средних – от двух до шести (реже восемь – девять), численность малых обычно была кратна двум либо трём. На колокольнях приходских храмов общее число колоколов колебалось от пяти – семи до девяти – десяти (редко больше), а на крупных соборных и монастырских колокольнях – от девяти до нескольких десятков. Несмотря на значительную условность этих цифр, оптимальное количество колоколов, используемых в звоне, является отражением стилевых закономерностей их региональных традиций. Эволюция звона всегда находилась в прямой зависимости от количественных и качественных изменений в колокольных наборах. Исторически их развитие происходило от небольших одиночных колоколов, имевшихся при церквах в ранний период (XI–XIV вв.), к небольшим ансамблям (XV – начало XVI вв.). Постепенное увеличение количества колоколов на звонницах и наращивание их веса, в особенности благовестников, в XVI–XVII вв. привели к формированию крупных многосоставных колокольных наборов. Также с течением времени изменялись техника звукоизвлечения, способы размещения колоколов, системы управления ими, что непременно отражалось на характере функционирования колокольного ансамбля и музыкальной специфике звона.