Развивая это учение и желая выделить критерий, отличающий ценное от неценного, Зенон Китийский ввёл термин «надлежащее». Он определял его как «сообразность в жизни, действие, имеющее убедительное обоснование». В конечном счёте, применительно к человеку речь здесь вновь идёт о необходимости предельного разумного обоснования всякого поступка, поскольку разумная человеческая природа реализуется именно в способности разумного выбора. В рамках рациональной этики Зенону Китийскому было достаточно сложно предложить убедительное учение о человеческих страстях и аффектах, которые не могли характеризоваться им как однозначно порочные, но при этом в соответствии с традиционным представлением (восходящим к Платону) не обусловливались разумным выбором. Зенон Китийский выделял четырё основные страсти: вожделение, страх, скорбь, наслаждение. По свидетельству Диогена Лаэртского, Зенон Китийский полагал, что страсти – это неразумные и противные природе движения души, при этом они подвластны разуму, а потому следующий природе мудрец может их подавлять. В душе мудреца, по мысли Зенона Китийского, остаются как бы рубцы от подавленных страстей, их подобия и тени, но самих этих «болезней» он лишён. Таким образом, страсти для Зенона Китийского являются не результатом действия неразумной части души (как у платоников), но неразумными движениями разумной души, которые могут быть устранены. Согласно Зенону Китийскому, в зависимости от проводимой ими жизни люди делятся на мудрых и глупых, или (что у него то же самое) добродетельных и порочных. При этом мудрый человек не может быть мудрым только в чём-то одном – мудрость есть устойчивое обладание добродетелью (она, в свою очередь, есть устойчивое и непоколебимое состояние души), которое отражается во всём без исключения поведении человека. Зенон Китийский рисовал особый идеализированный образ мудреца: он «счастлив, благополучен, блажен, богат, благочестив, угоден богам, полон достоинства», ко всему способен и ни в чём не погрешает. Глупый человек может подражать мудрому в чём-то, но отсутствие у него целостной добродетели делает его «мудрость» лишь пародией на настоящую мудрость. При этом Зенон Китийский считал, что даже какой-либо один порок делает порочным всего человека, поэтому нет необходимости различать пороки более тяжёлые и более лёгкие: «...Все пороки равны между собой»; «...тот, кто убил петуха без надобности, погрешил не меньше, чем задушивший родного отца».