В мае 1942 г. председатель Центрального духовного управления мусульман муфтий Габдрахман Расулев на съезде исламского духовенства в Уфе в обращении к мусульманам подчёркивал, что любовь к Родине и её защита являются одними из условий веры. В принятом на съезде обращении к мусульманам содержались призывы, не жалея сил, «сражаться на поле брани за освобождение великой Родины, всего человечества и мусульманского мира от ига фашистских злодеев», приложить «все силы для изготовления всех необходимых предметов для успешного ведения Отечественной войны и обеспечения жизни населения». В 1943 г. Центральное духовное управление мусульман в Уфе собрало на строительство танковой колонны около 10 млн. руб. В телеграмме И.В. Сталина на имя муфтия Расулева была выражена благодарность мусульманам, участвовавшим в сборе средств. Мусульманские общины оказывали поддержку семьям воинов, в мечетях организовывался сбор материальной помощи для нуждающихся граждан. С началом войны действовавшая в 1930 гг. государственная религиозная политика потребовала коренного изменения. К этому побуждало, с одной стороны, активное открытие храмов на оккупированных немецкими войсками территориях, с другой стороны – патриотическая позиция подавляющего большинства религиозных объединений и верующих СССР. С осени 1941 г. практически прекратились аресты духовенства (спустя некоторое время аресты возобновились), из заключения стали освобождаться десятки священнослужителей. В ряде мест религиозным организациям был разрешён сбор средств для фронта, распространение патриотических воззваний, общественная молитва о победе, открыты, хотя и без юридического оформления, молитвенные здания. Одновременно с эвакуацией правительственных учреждений из столицы Московский горсовет 7 октября 1941 г. принял решение в централизованном порядке эвакуировать действующие религиозные центры, 14 октября из Москвы в Ульяновск были эвакуированы Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), старообрядческий архиепископ Иринарх (Парфёнов), руководители Совета баптистов, обновленческий «первоиерарх» А.И. Введенский. В феврале 1942 г. возобновилась издательская деятельность Московской патриархии, в пасхальную ночь 1942 г. в Москве, Ленинграде и в некоторых других городах был отменён комендантский час и разрешено проведение крестных ходов. Такая практика сохранялась и в последующие военные годы. К лету 1942 г. государство создало систему сбора информации о религиозной ситуации на захваченной территории. Такого рода данные содержались в донесениях, поступавших из частей действующей армии, подразделений НКВД, партизанских отрядов, местных партийных органов и затем концентрировались в центральном аппарате НКВД, который выступал перед правительством с инициативами по проведению различных акций в отношении религиозных объединений на оккупированной территории, во внутренних районах СССР и за рубежом. Сложившаяся к началу 1943 г. ситуация (положение на фронтах, широкая патриотическая деятельность религиозных объединений, стремление нейтрализовать немецкую пропаганду в отношении религиозной ситуации в СССР, желание изменить негативное отношение в общественных кругах стран-союзниц к церковному курсу советского правительства) способствовала изменению религиозной политики в СССР, в первую очередь, в отношении РПЦ.