Против отнесения этих слов к месопотамскому Вавилону говорит отсутствие какого-либо церковного предания, связывающего апостолов Петра, Силуана (1 Петр. 5:12) и Марка с этой областью, а также тот факт, что в правление императора Клавдия (41–54 гг.) евреи были изгнаны из Вавилона, что ограничивало там возможности для апостольской проповеди. Более обоснованным исследователи считают мнение, согласно которому в 1 Петр. 5:13 говорится о Вавилоне в Египте, близ Старого Каира. Но хотя древнее церковное предание и связывает апостола Марка с Египтом, о пребывании апостола Петра в Египте ранние источники не говорят. К тому же в I в. н.э. египетский Вавилон был незначительным римским укреплением и вряд ли мог быть известен «пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии» (1 Петр. 1:1–2), к которым обращено послание. Наибольшее распространение получил взгляд, согласно которому под Вавилоном в данном случае понимается Рим, где пребывание апостолов Петра и Марка твёрдо засвидетельствовано преданием. Таким образом, метафорическое название города здесь указывает и на то, что христиане являются в этом мире пришельцами и странниками (ср.: 1 Петр. 1:1, 17; 2:11), и на то, что развернувший гонения на христиан Рим уподобился в своём восстании на народ Божий древнему Вавилону. Такое символическое соотнесение Вавилона с Римом встречается и в иудейской апокалиптике. Оно же характерно для Откровения Иоанна Богослова (Откр. 14:8; 16:19; 17:5), где имя Вавилон прямо названо «тайной», что подчёркивает его символизм (18:2, 10, 21). Вавилон представлен как вселенская столица зла: «великий город, царствующий над земными царями», «великая блудница», «сидящая на звере багряном», «облечённая в порфиру и багряницу», «упоённая кровью святых», с которой «любодействовали цари земные» и «от великой роскоши» которой «разбогатели купцы земные». Этому городу Тайнозритель противопоставляет «святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба» (21:1–22:5; ср.: Иез. 40–48). На Рим указывают и «семь гор, на которых сидит жена» (Откр. 17:9). В древней церкви этот взгляд высказывал Тертуллиан, впоследствии Иероним Стридонский и Августин Блаженный, за ними вся западня традиция до Эразма Роттердамского и Жана Кальвина, которые отвергли такое понимание. Этот великий город ожидает суд Божий, вызывающий всеобщий плач «царей», «купцов» и «корабельщиков», и ликование «неба, святых апостолов и пророков» (Откр. 18). В описании суда налицо явные аллюзии на ветхозаветные тексты, связанные с падением Вавилона, например, возглас «пал, пал Вавилон» (Откр. 14:8; 18:2; ср.: Ис. 21:9), призыв к народу Божьему выйти из Вавилона (Откр. 18:4; ср.: Ис. 48:20; 52:11; Иер. 50:8; 51:6), указание на золотую чашу в руке «великой блудницы» (Откр. 17:4; ср.: Иер. 51:7). Эсхатологический образ Вавилона из Апокалипсиса соотносится с образом Рима именно в аспекте богоборческой гордыни, а потому под ним не может подразумеваться прекратившая своё историческое существование римская государственность, отношение к ней первых христиан было вполне лояльным.