О том, что проблема вещи в себе и её дальнейшей разработки оставалась сложнейшей и даже загадочной для самого И. Канта, говорят изменения, внесённые им во второе издание «Критики чистого разума»; в других книгах, вплоть до последней незавершённой – «Переход от метафизических начал естествознания к физике», эта проблема продолжала его волновать. Основные трудности, с которыми он столкнулся и которые пытался разрешить, разрабатывая своё учение «об основании различения всех предметов вообще на phenomena и noumena», имели отношение к двум взаимосвязанным аспектам этой проблемы – пониманию самой вещи в себе и возможности её адекватного выражения в языке. Разделение на ноумены и феномены появляется в написанной И. Кантом 1770 г. диссертации «De mundi sensibilis atque intelligibilis forma et principiis» («О форме и началах чувственного и умопостигаемого мира»). Отличая чувственное познание (явления, феномены) от рассудочного и умопостигаемого (ноуменов), он ссылался на «античные школы», «отменный обычай древности рассуждать о природе феноменов и ноуменов» и определял различие между ними: «…Чувственно познанное это представление о вещах – как они нам являются, а представления рассудочные – как они существуют (на самом деле)». И. Кант ещё не разграничивал со всей определённостью и ясностью сферу компетенции рассудка и разума, теоретического и практического разума в отношении к феноменам и ноуменам. В этой же диссертации представлены в общем виде две из четырёх антиномий, которые, по словам И. Канта, разбудили его «от догматического сна», однако эти математические антиномии по причине отсутствия специального учения о вещи в себе даны без опирающихся на понятие «вещь в себе» доказательств тезисов и антитезисов, что было сделано позднее в «Критике чистого разума». В написанном в связи с диссертацией письме к И.Г. Ламберту (от 2 сентября 1770 г.) И. Кант считал возможным предпослать метафизике особую науку – phaenomenologia generalis (общую феноменологию), в задачу которой будет входить определение границ, «принципов чувственности, дабы предотвратить их воздействие на суждения о предметах чистого разума». В письме М. Герцу (от 21 февраля 1772 г.) о проведённых им исследованиях в теоретической философии он писал, что ему «не хватает ещё кое-чего существенного», что он, «как и другие, упустил из виду… ключ ко всей тайне метафизики…» У исследователей есть основания полагать, что этим «ключом» было новое понимание ноумена как вещи в себе, разграничение в связи с учением о трансцендентальной дедукции явлений и вещи в себе по их отношению к чувственности, рассудку и разуму, определение метафизического статуса вещи в себе в отношении к свободе, нравственности и Богу. Разработанное И. Кантом в «Критике чистого разума» учение о вещи в себе (ноуменах) и вещах для нас (феноменах) занимает центральное место в его философии и является той внутренней основой, которая связывает воедино все части кантовской системы и определяет её подлинную новизну и оригинальность. В «Критике чистого разума» исходной предпосылкой разделения явлений (природы) и вещи в себе выступает познание. И. Кант писал: «Знание относится только к явлениям, а вещь в себе остаётся непознанной нами».