В предисловии Василий отмечает, что целью данного труда было «дать живой, объективный, хорошо документированный словами самого преподобного Симеона и, в особенности, правдивый образ великого святого, доступный широкому кругу образованных читателей... а не только профессиональным византологам, или, тем более, только конфессиональным полемистам». Несомненная заслуга Василия состояла в том, что ему удалось представить теснейшую связь непосредственного духовного опыта преподобного Симеона Нового Богослова с догматическим учением православной церкви, а также внутреннее единство его умозрения. Василий приходит к выводу, что в центре богословского видения Симеона Нового Богослова находится Воплощение, которое «является главным источником обожения человека, оно также основа Евхаристии, которая получила у Симеона Нового Богослова то место в монашеской жизни, которого», по мнению Василия, «не имела у древних аскетических писателей». Другое важное научное исследование Василия – «Символические тексты в Православной Церкви» (1964 г.) – было предложено им для обсуждения в рамках программы несостоявшегося Всеправославного Предсобора, подготовка к которому проводилась в 1960 гг. Василий считал, что «задачей грядущего Предсобора и последующего за ним, если Богу угодно, Вселенского Собора явится... выяснение, что именно среди всех многочисленных догматических текстов может рассматриваться как символический текст, выражающий веру и учение Церкви, как Церковь должна к нему относиться и какою степенью авторитетности и обязательности тот или иной текст обладает». Василий анализирует и даёт богословскую оценку символическим памятникам православной церкви, начиная с Символа веры Григория Чудотворца (III в.) и заканчивая Катехизисом Филарета (Дроздова; XIX в.); особенное внимание уделяет символическим текстам XVII в., в первую очередь, «Православному исповеданию Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» (1662 г.), в которых вслед за протоиереем Георгием Флоровским видит образцы «западного пленения» православия в тот период; приходит к выводу, что все символические памятники и тексты эпохи после Вселенских соборов следует оценивать и определять по степени их авторитетности «при свете святоотеческого предания, верности ему не по букве, но по духу... Никакой абсолютный критерий здесь... невозможен, да и не нужен». В других его многочисленных научных статьях нашли отражение разнообразные вопросы церковной традиции: от обобщающего анализа восточнохристианской духовной жизни («Православное духовное предание») до специальных проблем («Ангелы и бесы в духовной жизни по учению восточных отцов», «Дата традиционного текста «Иисусовой молитвы»», «Проблема познаваемости Бога: сущность и энергия у св. Василия Великого», «Экклезиология св. Василия Великого», «Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому» и др.). В 1982–1983 гг. Василий опубликовал переводы на русский язык трёх новооткрытых «Слов» Макария Египетского из собрания типа III и восемь «Слов» из собрания типа I. Особый интерес в литературном наследии Василия представляют его воспоминания, посвящённые революционным событиям в России, гражданской войне  событиям из истории Русской православной церкви и её деятелям в XX в.