Иоанн Дамаскин писал: «Всякое, конечно, деяние и чудотворение Христово весьма велико, божественно и удивительно, но удивительнее всего честной Крест Его. Ибо не чем иным, как только Крестом Господа нашего Иисуса Христа упразднена смерть, разрешён прародительский грех, ад лишён своей добычи, даровано воскресение..., устроено возвращение к первоначальному блаженству, открыты врата рая, естество наше воссело одесную Бога, и мы соделались чадами Божьими и наследниками. Всё это совершено Крестом». После смерти душа Христа сходит в ад, оставаясь и в нём соединённой с Богом Словом. Поэтому сошествие в ад есть явление и победа Жизни. «Егда снизшёл еси к смерти, Животе безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества» (воскресный тропарь, глас второй). Господь Иисус Христос как Начальник и Спаситель (Деян. 5:30–31) «разоряет» «смертное жилище» (богородичен пасхального канона, песнь четвёртая) «всероднаго Адама» (пасхальный тропарь шестой песни) и выводит его оттуда. Именно это событие под влиянием пасхальной гимнографии стало изображать собой в византийской иконографии Воскресение Христово. Жизненный путь страданий, завершившийся Крестной смертью и сошествием во ад, приводит Иисуса Христа к славе Воскресения. Эта слава – печать всего искупительного подвига Богочеловека. О ней Он предвозвещает уже на Тайной вечере с учениками: «Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нём. Если Бог прославился в Нём, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его» (Ин. 13:31–32). Путь к этой славе лежал через страдания и смерть, потому что Сын Божий, соединившись с падшим человеческим естеством, тем самым подчинил Себя условиям аномального существования, вызванного грехом человека. Он «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:7–8). Через послушание Богу Отцу Христос исцелил человека от своеволия, приведшего его ко греху, и возродил его природу в Себе Самом. Именно поэтому «Бог превознёс Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних...» (Флп. 2:9–10). Воплощённое Слово входит в ту славу, какую Оно имело у Отца «прежде бытия мира» (Ин. 17:5), и вводит туда возрождённое человеческое естество. Таким образом, последнее достигает такого величия, что удостоивается «на небесах» восседания «одесную» Бога Отца «превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сём веке, но и в будущем» (Еф. 1:20–21). Бог Отец, воскресивший Иисуса Христа из мёртвых (Еф. 1:20), «всё покорил под ноги Его и поставил Его выше всего» (Еф. 1:22). Поэтому воскресший Христос говорит Своим ученикам, что Ему «дана... всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28:18). Победив смерть в Себе Самом Своим Воскресением, Иисус Христос тем самым победил её во всём человеческом роде, т.к. Он является «последним Адамом» (или «Вторым Адамом»; 1 Кор. 15:45–49), от Которого люди наследуют новую природу и вечную жизнь. «Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, инаго жития вечнаго начало» (тропарь второй песни пасхального канона). Это начало есть «новое творение», эсхатологическое начало, последний шаг на историческом пути спасения. «Умерщвление» смерти, однако, не означает, что после Воскресения Христова люди уже не должны умирать. Воскресшим уничтожена лишь абсолютность смерти. Хотя «мы и теперь, – как замечает Иоанн Златоуст, – всё ещё умираем прежней смертью, но не остаёмся в ней; а это не значит умирать... Власть смерти и истинная смерть есть та, когда умерший уже не имеет возможности возвратиться к жизни. Если же после смерти он оживёт, и притом лучшей жизнью, то это не смерть, а успение». Согласно христианскому учению, Воскресение Иисуса Христа вывело из онтологического тупика не только человеческий род. Его жизнеутверждающая сила имеет космическое измерение. Насколько высоко достоинство природы, космоса, материи, свидетельствует уже само Боговоплощение. Ипостасное Слово стало плотью. Оно восприняло весь тварный мир; в Его теле сосредоточилось «всё вещество неба и земли, от самого простого до самого непостижимого». «Персть», взятая от земли и составившая телесный человеческий организм, в Боговоплощении воспринимается Божеством, снова освящающим и утверждающим в этом акте путь вещественного мира к преображению. Тело Христа нельзя представлять себе лишь как некую часть, изъятую из космоса и потому последнему не принадлежащую. Воплощение явилось реальным началом преображения не только человека – носителя образа своего Творца, но и самой материи – дела рук Творца. После же Воскресения Христова «всё устремляется к «восстановлению всяческих», т.е. к полному восстановлению всего, что разрушено смертью, к осиянию всего космоса Славой Божией...» (Лосский В.Н. Догматическое богословие). В Воскресении открылась универсальность Царства Божьего, в которое наряду с человеком призываются и небо, т.е. мир духовный, и земля, т.е. мир вещественный. Призываются для того, чтобы стать новым небом и новой землёй (Откр. 21:1), дабы Бог стал «всё во всём» (1 Кор. 15:28).