ВОПЛОЩЕНИЕ - Страница 8

Новациан говорил: «Сын Божий… соединяет с Собой сына человеческого, восхищает и приводит его к Себе, возвеличивает его связью и объединяющим соединением с Собой и делает его Сыном Божьим, чем тот по природе не был». Для описания соединения природ во Христе Новациан нередко использовал такие выражения, как «союз» (sociatio), «согласие» (concordia) и «скрепление» (confibulatio). Так, он говорил: «Обе сущности Христа были соединены союзом согласия», или: «Господь Иисус Христос есть одновременно Бог и человек, соединённый и, так сказать, сплетённый, и сращенный из того и другого (т.е. божества и человечества), и в одном и том же согласии обеих сущностей соединённый скрепой взаимного договора». Подобно Новациану, Лактанций учил о Христе, прежде всего, как о Боге во плоти, однако под «плотью» он понимал всего человека (homo), при этом совершенно не допуская возможности рассматривать Христа как одного из вдохновенных людей, через которого говорил Бог. Таким образом, как и Новациан, он соединял две христологические схемы «Слово-плоть» и «Слово-человек». Согласно Лактанцию, Христос воспринял плоть, заражённую естественным грехом: «Он был крещён пророком Иоанном в реке Иордан, чтобы в духовной купели устранить не Свои грехи, но плоти, которую Он носил, чтобы как иудеев через обрезание, так и язычников спасти через Крещение, то есть обливанием очищающей влаги». «Плоть немощна и подвержена греху, а грех – это пища смерти; поэтому и пришёл Посредник (mediator), то есть Бог во плоти, чтобы плоть могла последовать Ему, и чтобы Он избавил человека от смерти, власть которой была сосредоточена в плоти. Поэтому Он облёкся в плоть (carne se induit), чтобы, покорив плотские вожделения, научить, что грех совершается не по необходимости, а по добровольной склонности». Афанасий I Великий (около 295 – 373 гг.) развивал учение о Воплощении в связи с антиарианской полемикой как необходимое следствие учения о божественности Сына. Основой его аргументации служило утверждение, что спасение человека, которое он понимал как обожение, возможно только в том случае, если воплотившийся Сын является Богом. Обожение человека принималось им как данность, на основе которой он строил свои аргументы в пользу божественности Сына. В связи с этим Афанасий Великий рассматривал два важнейших условия, без которых спасение как обожение не могло быть осуществлено: божественность Сына и Воплощение как соединение человека с Богом. Он писал: «Человек не обожился бы, если бы соделавшийся плотью не был по естеству сущее от Отца, истинное и собственное Отчее Слово. Для того совершилось таковое соединение, чтобы по естеству Сущему от Божества сочетать с Собою по естеству человека, и чтобы через это твёрдыми соделаться спасению и обожению человека». Выполнение этого условия было бы невозможно, если бы Сын не был Богом: «...Если бы Сын был тварь, то человек всё ещё оставался бы смертным, не сочетавшись с Богом». Говоря о соединении божества и человечества во Христе, Афанасий уточнял, что божественная и человеческая природы во Христе после Воплощения остались неизменными. Особенно важно для него было подчеркнуть неизменность божества, чтобы не позволить арианам утверждать, будто после Воплощения Сын перестал быть Богом: Слово «...и когда соделалось человеком, не перестало быть Богом, и не избегает человеческого, потому что Оно-Бог». Размышляя о Воплощении, святитель учил об обмене свойств и энергий (communicatio idiomatum/operationum): «Ибо если бы дела, свойственные божеству Слова, совершились не посредством тела, то человек не был бы обожен. И наоборот, если бы свойственное плоти не приписывалось Слову, то человек не освободился бы совершенно...». Тем самым он подчёркивал, что все действия (как божественные, так и человеческие), в конечном счёте, относятся к единому Христу: «Тот же самый телесно плевал как человек и как Сын Божий божественно открывал глаза слепому от рождения. И, страдая плотью… божественно отверзал гробы». В целом учение Афанасия о Воплощении выражено формулой: Слово «соделалось человеком, а не снизошло в человека». Пиктавийский епископ Иларий богословствует о Воплощении, опираясь на учение об «истощании» Сына Божьего (Флп. 2:6–11), различая в Воплощении три этапа: 1) бытие «во образе Божием» у Отца и при полном тождестве с Отцом; 2) существование в уничиженном виде в «образе раба», который на время как бы скрыл в Сыне «образ Божий», так что временно утратилось Его полное равенство с Отцом; 3) возвращение в первоначальное единство Своего божественного образа, в Свою славу, восстановление прежнего равенства с Отцом и прославление «образа раба», т.е. человеческой природы. На первом этапе восприятие Богом человеческой природы в качестве предварительного условия нуждалось в своего рода «освобождении места», «опустошении» в воспринимающей природе. Сын Божий «истощил Себя из образа Божия, приняв образ раба в Своём (земном) рождении». По Иларию, «Тот, Кто есть во образе Божием, мог принять образ раба не иначе, как через Своё истощание». Бог не мог сойти в человека никаким иным способом, кроме как уничижив Себя (evacuans se) из образа Божьего. Истощание Слова как образа Божьего есть, следовательно, переход из того, чем Оно было, в то, чем не было, чтобы иметь возможность родиться с душой и телом.

 



 
PR-CY.ru