Вольтер внёс в исторические сочинения свой замечательный дар ясного, увлекательного повествования. Вольтер-историк противопоставил свой метод исследования методу епископа Мо Жака Бениня Боссюэ (1627–1704 гг.), наиболее влиятельного исторического мыслителя предшествующего столетия. В противоположность Боссюэ, объяснявшего ход истории вмешательством провидения, Вольтер настойчиво проводил мысль, что история делается самими людьми. Это заставляло его внимательно относиться к фактам и опираться, прежде всего, на документы. Работая, например, над книгой о Карле XII, Вольтер изучил обширную литературу, как научную, так и мемуарную. Вместе с тем он несколько преувеличивал элемент случайности в истории и понимал её как отражение борьбы идей фанатизма и просвещения. Уже первые исторические Вольтера обнаружили в нём передового мыслителя, для которого была важна идея мирового прогресса. Он хотел опыт прошлого на службу современным задачам. Изучение истории приводило писателя к развенчанию деспотизма и религиозного фанатизма, с которыми Вольтер не уставал бороться всю жизнь. С его ранними историческими работами перекликается и поэма «Генриада» (1728 г.). В концепции автора, Генрих IV Бурбон (1589–1610 гг.) – идеальный монарх, активный, деятельный, покровительствующий просвещению и ведущий борьбу с папским Римом. Классицистическая по форме, поэма Вольтера была пронизана раннепросветительскими идеями, в частности концепцией просвещённого абсолютизма. Поэма была посвящена кульминационному пункту в жизни Генриха – его борьбе с католической Лигой, завершившейся избранием его королём. В напряжённом повествовании нашлось место и для драматического рассказа о религиозных войнах и Варфоломеевской ночи (об этом рассказывает сам Генрих английской королеве Елизавете), и для сатирического обозрения католического Рима, и для батальных картин, и для очень зримого изображения охваченного голодом Парижа, и для галантно-лирических сцен, связанных с образом прекрасной Габриэль д’Эстре. Несмотря на отдельные талантливые пассажи, сам замысел «Генриады» был обречён на неудачу. Возрождение давно уже мёртвого жанра героической эпопеи неизбежно приводило писателя к натянутости стиля, к искусственности структуры. Историческая проблематика легла в основу и другого произведения Вольтера, его знаменитой поэмы «Орлеанская девственница». Работая над ней, Вольтер старательно изучал исторические материалы, но по своей концепции поэма была призвана опровергнуть большинство из суждений хронистов и историков. Но опровергал и высмеивал Вольтер не подлинную суть событий, не сам подвиг Жанны д’Арк, а сплетённую вокруг этого подвига церковную легенду, сусальную и богобоязненную. Показательно, что автор завершает свою книгу снятием осады с Орлеана: Вольтер прекрасно понимал, что шутливый тон и глумливый смех были бы неуместными в рассказе о трагическом финале жизненного пути героини. Развенчание религиозных суеверий, фанатизма, мракобесия было основной задачей поэмы. Поэтому на её страницах так много отрицательных образов, так или иначе связанных с католицизмом. Это и церковнослужители – от простых сельских кюре до королевских духовников и епископов, и герои церковных легенд – святой Денис, патрон Франции, святой Георгий, архангел Гавриил и т.д. Основной приём их разоблачения – снижающий: вот сластолюбивый монах Грибурдон, мечтающий совратить Жанну и дерущийся из-за неё с деревенским конюхом, вот духовник английского рыцаря, волочащийся за прекрасными дамами, вот миланский епископ, обрекающий на страшную казнь свою племянницу Доротею, не удовлетворившую его вожделений. Таковы и небожители, яростно дерущиеся или же состязающиеся в сочинении хвалебных од. Нарочито снижен, огрублён (по сравнению церковной легендой) и образ самой Жанны. У Вольтера она служит при конюшне на постоялом дворе. Она крепко стоит на земле, плотная телом, сильная, решительная и прямолинейная. Так автор поэмы развенчивает в этом образе не исторический прототип, а его церковное переосмысление, а приёмы снижения и пародирования ставят её в русло ренессансных традиций. В духе ренессансных комических эпопей повествование Вольтера льётся свободно и прихотливо, сюжетные линии сменяют друг друга, переплетаются, разбегаются в разные стороны. Патетические сцены (впрочем, подаваемые обычно с лукавой иронией) сменяются нарочито сниженными описаниями или галантными любовными картинами. Героиня Вольтера бесконечно далека от бесплотности и аскетизма, которыми наделяли её сторонники церковной легенды. Вольтеровская Жанна не чурается любовных утех, лишь данный ею обет заставляет девушку откладывать их, чтобы потом вознаградить рыцаря Дюнуа за доблесть и верность. «Орлеанская девственница» – во многом эротическая поэма, но эротика Вольтера лёгкая и ироничная, она соответствует вкусам того круга светских либертенов, с которыми писатель был связан в молодости. Эротика поэмы отвечает задачам не только развенчания церковной легенды, аскетичной и ханжеской, но и проповеди жизнерадостного свободомыслия, которое отличает многих мыслителей Просвещения. При всём том концепция поэмы не получила единодушного признания и среди просветителей.