Но вскоре Вольтеру стала в тягость обязанность править французские писания короля в стихах и прозе. Фридрих был человеком резким и деспотичным, а Вольтер был тщеславен, завидовал президенту Прусской академии Пьеру Луи де Мопертюи (1698–1759 гг.) и, невзирая на приказания монарха, добивался своих целей в обход установленных порядков. Столкновение с королём становилось неизбежным. В конце концов, Вольтер ощутил себя счастливым, когда ему удалось вырваться «из львиных когтей» (1753 г.). Поскольку три года назад он, как считалось, сбежал в Германию, Париж был для него теперь закрыт. После долгих колебаний Вольтер обосновался в Женеве. Одно время зиму он проводил в соседней Лозанне, обладавшей собственным законодательством, потом купил средневековый замок Торне и ещё один, более современный, – в Ферне. Они находились близко один от другого, по обе стороны французской границы. Около двадцати лет (с 1758 по 1778 гг.) Вольтер, по его словам, «царил» в своём маленьком королевстве. Он устроил там часовые мастерские, гончарное производство, производил опыты с выведением новых пород скота и лошадей, испытывал разные усовершенствования в земледелии, вёл обширную переписку; в Ферне приезжали из самых разных краёв. Но главным было его творчество, обличавшее войны и гонения, вступавшееся за несправедливо преследуемых (и всё это с целью защитить религиозную и политическую свободу). За эти обличения враги дали ему прозвище «Фернейский злой крикун». В феврале 1778 г. Вольтера уговорили вернуться в Париж. Там, окружённый всеобщим поклонением, невзирая на открытое нерасположение Людовика XVI (1774–1793 гг.) и испытывая прилив энергии, он увлекался одним начинанием за другим: присутствовал в «Комеди Франсез» на представлении своей последней трагедии «Ирина», встречался с учёным и государственным деятелем Бенджамином Франклином (1706–1790 гг.), предложил Академии подготовить все статьи на букву «А» для нового издания её «Словаря». Вольтер пишет «Опыт о всеобщей истории, о нравах и духе народов» (1755–1769 гг.), «Философию истории» (1765 г.). Его сочинения составили в известном издании Моланда (1878–1885 гг.) пятьдесят два тома почти по шестьсот страниц каждый, дополненные двумя большими томами Указателей. Восемнадцать томов этого издания занимает эпистолярное наследие – более десяти тысяч писем. Хотя многочисленные трагедии Вольтера способствовали его славе в XVIII в., ныне мало читаются, и в современную эпоху почти не ставились на сцене. Среди них лучшими считаются «Заира» («Zaïre», 1732 г.), «Альзира» («Alzire», 1736 г.), «Магомет» («Mahomet», 1741 г.) и «Меропа» («Mérope», 1743 г.), в которых получает дальнейшее развитие тема тиранической власти, столь ярко поставленная уже в первых трагедиях. В «Заире» она получает новое решение: здесь проблема власти связывается с проблемой терпимости и осуждением  религиозного фанатизма. Вольтер переносит действие на Восток и рисует обычаи, верования и нравы, отличные от христианского Запада. Темой трагедии является столкновение разных идеологий и их воздействие на людей. Носителем восточной, мусульманской морали здесь выступает Оросман (носителем, но не олицетворением, не символом). Он свято чтит закон ислама, но он добр, доверчив и поэтому готов отступать от слепого следования суровым предписаниям этого закона. Так, он отпускает пленного христианского рыцаря за выкупом на родину, даёт свободу не десяти (как было условлено), а ста пленникам, он, возможно, в конце концов, согласился бы даже на разлуку со страстно любимой им Заирой. Тем самым Оросман оказывается более человечным и более терпимым в религиозных вопросах, чем его христианские антагонисты – старик Лузиньян и более молодые Нерестан и Шатийон. Вольтер разоблачает их фанатизм, который они, впрочем, оправдывают верностью религии предков, верностью родине. Но у фанатизма, с точки зрения Вольтера, не может быть оправдания, он всегда бесчеловечен. Писатель противопоставляет фанатизму христиан (да и мусульман – Корасмен, придворный Оросмана, достаточно фанатичен) «сердечный здравый смысл» Заиры, для которой её влечение не менее сильно и властно, чем доводы разума и верность обычаям предков. Трагедия мягкой, любящей и нежной Заиры – это её неуверенность и душевная смятенность. Чудом обретённые отец и брат пробуждают в ней веру и любовь к родине, и это становится неодолимым препятствием её чувству. Заира побеждает в себе одержимость, которая не просветляет её душу, а надевает на неё тяжёлые оковы. Но эта трудная победа оказывается напрасной: враждебные героине силы фанатизма, орудиями которого становятся представители обеих столкнувшихся религий, приводят её к гибели. Вольтер усиливает трагизм развязки тем, что Заира погибает от руки любимого ею Оросмана. Эта пьеса стала определённым этапом в развитии классической драматургии. Отход от старых принципов здесь очевиден. Хотя вольтеровский Восток и вольтеровский XIII век (время Людовика Святого) условны, у писателя уже определённо намечаются стремления к исторической и этнографической достоверности.