Согласно многим экзегетам, волхвы поклонились Младенцу как Сыну Божьему. Обоснование они находят также в особенностях употребления греческого глагола «proskuno» («поклоняться»), что по греческим представлениям подобает только богам, а по восточным – также облеченным высокой властью людям, прежде всего, царям. У евангелиста Матфея это слово употребляется в значении «поклонение» Иисусу со стороны тех, кто ожидает от Него помощи (Мф. 8,2; Мф. 9, 18; Мф. 15, 25), например, поклонение учеников (Мф. 14, 33) Воскресшему Господу (Мф. 28, 9, 17). Поклонение волхвов подчёркивает величие Христа как Сына Давида (Мф. 1, 1), Сына Божьего и Мессии Иммануила. Противники такой интерпретации ссылаются на то, что волхвы, придя в Иерусалим, искали именно царя («Где родившийся Царь Иудейский?» – титул «царь иудейский» достаточно редко употребляется как мессианский). Кроме того, поклонение царю и принесённые дары могли быть просто способом выражения почтения, которое не выходит за рамки обычаев многих древних народов. Спорным является и вопрос о времени прихода волхвов в Вифлеем. Независимо от происхождения (вавилонское или персидское) исследователям ясно, что с учётом необходимых приготовлений к путешествию и расстояния до Иудеи они могли достичь Вифлеема не раньше, чем через несколько недель после рождения Младенца. Наиболее широкое распространение получило мнение, согласно которому волхвы прибыли в Вифлеем, когда Младенцу было уже не менее двух лет (на это косвенно может указывать приказ Ирода «избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов»). Христологическое толкование подразумевает, что сцена поклонения волхвов Младенцу Христу символизирует конец языческой магии и начало новой мудрости мира. Таким образом, получает совершенно новую оценку. Некоторые авторы считали волхвов гадателями, одержимыми бесами, которые, однако, были приведены Богом в Вифлеем, чтобы осознать грехи и признать власть Сына Божьего. Многие Отцы и учители церкви осмысляют этот рассказ в контексте вопроса о христианской миссии и понимают приход волхвов как призыв язычников к спасению: волхвы – «первые из язычников»; часто такое толкование имеет антииудейскую направленность – следствием поклонения язычников младенцу Иисусу становится «проклятие иудеев», которых в этом эпизоде представляют царь Ирод, его книжники и народ, ибо волхвы шли за звездой, а иудеи не верили своим пророкам. Назидательное толкование подчёркивает важность благочестивого поведения волхвов, в первую очередь, их поклонение, принесение даров, которые часто воспринимались как символы. Наиболее распространённым у ранних авторов является мнение о происхождении волхвов из Персии. Согласно апологетам Иустину Мученику (около 100 – 165 гг.) и Тертуллиану (около 160 – после 220 гг.), они прибыли из Аравии, реже встречается утверждение об их происхождении из Месопотамии или Эфиопии. В XIII–XIV вв. в Западной Европе появились сведения о существовании христианских общин в Центральной Азии, которые считались основанными волхвами, многие хронисты говорят о монгольском происхождении волхвов, относя их к жителям царства Фарс в Азии. Таким образом, целью нашествия татар в XIII в. считалось стремление похоронить тела предков, почитаемых в Кёльне, в Германии. В Средневековье, особенно на Западе, считалось, что волхвы были восточными царями. По всей вероятности, на возникновение этой точки зрения повлияли стихи мессианского Псалма 71. 10–11: «Цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему», а также слова из Ис. 60:6: «Множество верблюдов покроет тебя (Иерусалим) – дромадеры из Мадиама и Ефы; все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа». Самый ранний пример этого толкования исследователи находят у Тертуллиана, однако в его сочинении речь, по всей видимости, идёт не о действительном царственном достоинстве волхвов, но подчёркивается то, что они обладали высочайшим авторитетом (fere reges). Аутентичность слов о царском достоинстве волхвов в гомилии Афанасия Великого (около 298 – 373 гг.) и в проповеди Августина Блаженного (354–430 гг.) оспаривается и потому не может служить доказательством правомерности подобного подхода. Таким образом, в ранней патристической литературе утверждение о царском достоинстве волхвов встречается только у епископа Арелатского Кесария (VI в.), в большинстве случаев о волхвах говорится как о мудрецах, астрологах, ищущих истину.