Колорит картины гармоничен и целен; доминирующие в нём зеленовато-серебристые и коричневые тона оттенены немногими красными акцентами. Мастерски передано пространство – живая реальная среда. Мягкий свет наполняет помещение, объединяет фигуры, смягчает их контуры и придаёт всему изображённому необычайную жизненность и единство. При прозрачной ясности и лаконичности сюжета – почти до его отсутствия, при том, что все (почти все) изображённые известны поименно – при всём этом присутствие тайны очевидно внимательному зрителю: что-то, несомненно, спрятано здесь, хотя прятать, по сути, негде; что-то, гораздо более важное, чем незатейливый рассказ о незначительном эпизоде дворцовой жизни. Картина не отпускает, заставляет думать о себе, говорить о себе, даже когда сказать нечего. Отсюда огромное число повторений, общих мест, переходящих от одного исследователя к другому. Но самой необычной картиной ценители признают картину «Венера перед зеркалом», которая занимает исключительное место в испанском искусстве XVII в. как очень редкое в Испании изображение обнажённого тела. Необычным здесь признаётся всё – от темы (до Веласкеса никто подобных полотен в испанской живописи не создавал) до её воплощения и даже смысла. По сути, на холсте в образе богини любви изображена обыкновенная женщина, смотрящаяся в зеркало, что придаёт картине оттенок доброй иронии автора: Веласкес как бы подсмеивается над ожиданиями зрителей увидеть в очередной раз античную Венеру и в то же время даёт понять, что любая женщина является богиней такого высокого чувства. При наличии внешней мифологической атрибутики в лице услужливого купидончика божественного в картине чрезвычайно мало; вся она пронизана теплотой, человечностью, искренним восхищением земной, а отнюдь не небесной красотой, поскольку изображённая модель не так идеальна, как того требовали бы каноны подобной живописи. Подобный тип картин имел многолетнюю традицию в итальянском искусстве. Тициан, Джорджоне и другие мастера выработали в изображениях обнажённых Венер совершенный тип женской красоты. Верный себе, Веласкес в этой картине, написанной на мифологический сюжет, остался строгим реалистом, создав прекрасный и очень живой образ девушки, отмеченный яркими национальными чертами. Неповторимое очарование «Венеры» ценители видят не только в мастерстве изображения стройного изящного тела или достоинства колорита, но и в настроении задумчивости и сосредоточенности, которым проникнута картина. В то же время в неё есть и интрига в виде нарочито затемнённого отражения богини в зеркале, что как бы провоцирует зрителя на вопрос: кто же она, Венера Веласкеса? Некоторые исследователи предполагают, что живописцу для этой работы позировала известная итальянская художница Фламиния Тривио, поскольку существует предположение, что между ними в то время вспыхнул бурный роман, закончившийся с отъездом художника на родину, и что Фламиния родила от него сына. С этой точки зрения, «Венера перед зеркалом» – созданный Веласкесом себе на память очень чувственный эротический портрет возлюбленной, аналога которому на тот момент в живописи ещё не было. У этой картины (как и у многих других работ Веласкеса) непростая судьба: за два с половиной века она сменила нескольких владельцев, а в 1914 г. на неё было совершено нападение. Одна из активных поборниц прав женщин Мэри Ричардсон в знак протеста изрубила холст тяпкой, после чего он долгое время находился на реставрации (в настоящее время картина хранится в Национальной галерее Лондона). Не меньше споров вызывает и картина «Пряхи». По одной версии, Веласкес создал аллегорию на испанскую монархию и с помощью многочисленных деталей, как бывало уже не раз, выразил к ней своё отношение. По второй версии, картина представляет собой вариацию на темы сразу трёх античных мифов – о мойрах (богинях судьбы в древнегреческой мифологии), об Арахне и о похищении Европы – в оригинальной авторской трактовке. По третьей, «Пряхи» – это своеобразный, наполненный глубоким смыслом, эмоциями и переживаниями портрет (по образцу «Менин») двух любимых художником женщин в образе античных богинь: Хуаны Миранды в виде пожилой пряхи и Фламинии Тривио в виде молодой, изображённой спиной к зрителю.