Патерик сообщает об одном малосхимном монахе, что он много раз хотел постричься в великую схиму, но из-за его нищеты братия пренебрегала им. Иначе говоря, если он не мог добиться великой схимы из-за своей нищеты, то очевидно, великосхимниками в монастыре были только монахи денежные или вкладчики. При этих несовершенствах монастырских порядков русское монашество домонгольского периода, несомненно, имело свои темные бытовые стороны. Особенно толкали на соблазны слабых людей монашествование в вольных безуставных монастырях и свобода брожения по миру, как это было и на Востоке. О них есть сатирическое замечание Даниила Заточника: «Многие, отошедшие от мира сего, снова возвращаются на мирское гонение, как псы на свою блевотину: обходят села и дома славных мира сего, как псы ласковые, устраивают пиры беззаконные с чернецами и черницами, имея на себе отеческий сан, и блудят, имея священнический сан, и похабный (т.е. грязный, недостойный) обычай творят». А.В. Карташев пишет, что в дополнение к этим ненормальным явлениям русского монашества практиковались, по примеру греков, уже в домонгольский период пострижения при последнем издыхании и насильственные пострижения в политических и гражданских целях. Первый обычай возник, вероятно, не без связи с взглядом на иноческое пострижение как на таинство, как на второе крещение, очищающее от грехов. О случаях предсмертных пострижений известно только о князьях и княгинях, да и то начиная с конца XII в. Этот обычай ввелся на Руси не без борьбы со стороны белого духовенства. Случай насильственного пострижения в политических интересах в домонгольский период определенно и ясно засвидетельствован только один: в 1205 г. Галицкий князь Роман Мстиславич победил своего тестя великого князя Рюрика Ростиславича и постриг его вместе с женой. Однако менее чем через год сам был убит, а постриженный Рюрик сбросил черные ризы и снова княжил в Киеве и Чернигове целых 10 лет. В дальнейшем на Руси насильственное пострижение в монахи практиковалось довольно часто, а пострижение при последнем издыхании считалось чуть ли не обязательным. «Человеческие порядки вообще очень несовершенны», – заключает А.В. Карташев. Однако добавляет: «К счастью, люди, одаренные незаурядными силами духа, находят возможным возвышаться над несовершенством порядков, над «заедающей средой», и становятся теми праведниками, существованием которых искупается грешный мир» (А.В. Карташев. Очерки по истории русской церкви. М., 1992. т.1, с. 231–232). Облачение монаха, принявшего великую схиму, – ряса, аналав (особый параман), куколь (остроконечная шапочка с крестами), мантия, четки, сандалии, пояс, хитон. Иногда схимонахи живут отшельниками. Не имея возможности поселиться в настоящей пустынной местности вдали от людей, чтобы посвящать все помыслы единому Богу, монахи, живущие в обычном общежительном монастыре, уходили в затвор, тем самым заменяя отшельничество – они и стали именоваться монахами великой схимы. Впоследствии затвор перестал быть обязательным обетом для схимонахов.