Однако они признают, что строгое разграничение сочинений по указанным группам не всегда возможно, поскольку некоторые из них, написанные в период монтанизма, имеют своей задачей борьбу с гностицизмом и не заключают в себе ничего специфически монтанистического. Характерный принцип монтанизма заключается в признании, что откровение Спасителя и апостолов ещё не закончено, а завершается последовательно благодаря воздействию Святого Духа. В сочинениях, трактующих об отношениях христиан к язычникам, Тертуллиан тщательно стремится к устранению всего языческого, например, защищает солдата-христианина, отказавшегося возложить на свою голову венок. Он порицает христиан, старающихся бегством спасись от мученичества, требует, ссылаясь на Писание, природы и церковной дисциплины, чтобы христианские девушки носили покрывало не только на улицах, но и в церкви; запрещает вступление во второй брак, требует поста, ставшего необходимым вследствие того, что Адам вкусил запретного плода, но полезного и как средство, предохраняющего от Божьего гнева. В трактате о стыдливости Тертуллиан устанавливает семь смертных грехов: убийство, идолопоклонство, обман, вероотступничество, богохульство, прелюбодеяние и разврат, считая, что только грехи, совершённые до крещения, могут быть прощены церковью. После крещения церковь может прощать лишь лёгкие грехи, но не смертные; первые заслуживают наказания, вторые – вечного осуждения; лишь божественное милосердие может дать прощение смертного греха; отпускать смертные грехи не могут и мученики за веру. К первому периоду исследователи относят сочинения Тертуллиана, касающиеся внутренней христианской жизни: о молитве, крещении, покаянии и терпении (добродетели, которой сам автор не обладал). Здесь исследователи встречаются с первой попыткой комментирования Молитвы Господней, смысл которой Тертуллиан видит в духовной жертве, явившейся в отмену языческого жертвоприношения, считают любопытными указания на обычаи первых христиан, в которых ясно видны языческие и еврейские черты. Сочинение о крещении написано против ереси Гаяна, отрицавшего его необходимость. Тертуллиан смотрит на крещение как на своего рода магическое действие, а воде приписывает особую роль как при сотворении мира, так и в особенности при крещении. Внешней христианской дисциплины касаются сочинения о зрелищах и об идолопоклонстве, в которых автор старается определить отношение христианина к язычникам. Он считает идолопоклонство величайшим грехом, поэтому христианам запрещается заниматься искусствами и ремёслами, служащими для украшения идолов, запрещается занятие астрологией, т.к. она демонического происхождения; христиане не должны воспитывать детей в языческих школах, не должны принимать участия в языческих праздниках, занимать должности в языческом государстве и т.д. Эмоциональный фон мышления Тертуллиана – характерная для его кризисного времени и для молодого христианства тоска по эсхатологической развязке. Имперскому общественному порядку он противопоставлял кинически окрашенный космополитизм и моральное бойкотирование политики: «Для нас нет дел более чуждых, чем государственные. Мы признаём для всех только одно государство – мироздание», – писал Тертуллиан в «Апологетике». Он полагал, что учение Христа сделало излишней любознательность, а Евангелие уничтожило необходимость в науке, поэтому христианин не должен спрашивать и искать большего, чем то, что разрешено апостолам, поскольку всякий христианин-ремесленник нашёл Бога, в то время как Платон утверждает, что трудно найти Строителя мира. Нападая на построения теоретизирующего разума, Тертуллиан отстаивал права «естественного» здравого смысла, развёртывая программу возвращения к природе, и притом не только в жизни, но и в познании. Он занимал иррационалистические позиции, противопоставляя веру разуму, выступал за буквальное толкование Библии; правда, в целях установления преемственности Ветхого и Нового Заветов пользовался аллегорическим методом.