СЕВИР - Страница 6

И Севир, и Юлиан полагали, что в каждый единичный момент времени страдание Богочеловека было следствием Его произволения, Его согласия. Но различие между ними состояло в том, что Юлиан смотрел, так сказать, сверху вниз, от Божества к человечеству, а Севир снизу вверх, от человечества к Божеству. Для Севира страдания были даны в самой природе человечества, оно страдало физически, Юлиан же не признавал этой физичности. Для него было вполне естественно говорить, что Бог Слово добровольно позволяет Своему телу испытывать страдания. С точки зрения Севира, было естественное сказать, что Бог Слово добровольно возвышает Своё тело над естественными законами телесности, и когда Он берёт, так сказать, назад эту «опору», то тело ниспадает до уровня своих законов  и страдает. Новые аргументы в пользу своей теории Юлиан извлекал из понятия о страданиях Христа как искупительных. Ему казалось нелепым рассматривать, как нечто тленное (как проявление «тления») те самые страдания, ту самую смерть, которая для всех нас стала источником жизни, нетления, спасения. Страдания Христа спасительны, следовательно, они нетленны. В конце концов, юлианисты приходили к тому заключению, что плоть Христова уже с самого первого мгновения была такой же, какой она стала после Воскресения, что единение природ во Христе так тесно, что нужно говорить о едином не только естестве-ипостаси, но единой сущности и едином свойстве, и потому даже слезу Христа должно называть нетленной и Божественной. А кто, после неизречённого и неизъяснимого единения, дерзнёт говорить о двух природах, тот, как говорящий о двух ипостасях и двух лицах, да будет анафема. Отношение этого спора между монофизитами к православному учению выяснить нетрудно. Помимо своих чисто монофизитских целей, Юлиан исходил из таких воззрений на природу человека, которых не разделяет ни церковь, ни севирианское монофизитство: о первозданном человеке нельзя сказать, что он не нуждался в питании и не подлежал усталости. То, что юлианисты понимали как наказание за грех, имеет значение лишь количественного, а не качественного отличия, поэтому нельзя без затруднений признать естественность этих отличий в человечестве Христа. В этом пункте Севир стоит на православной точке зрения, но он переходит на сторону Юлиана по вопросу о добровольности страданий Христа, которые и церковь признаёт вольными. Не в силу физического принуждения, а по Своему бесконечному милосердию, добровольно, Бог Слово воплотился, вступил в круг и под действие данных исторических условий, которые должны были, в конце концов, привести Его на Крест. Православное учение о добровольности страданий Христа воспроизводит момент аналогичный тому, который выражается в догматике в учении о Троице словом «рождённый», монофизитская доктрина допускает аналогию со вторым моментом – «рождающийся». Таким образом, от православия севериан отделяло не столько расхождение в догматах, сколько упорное нежелание признать Халкидонский собор. Спор между Юлианом и Севиром дал два отражения, и после них монофизитское учение продолжало развиваться и разъясняться в том и другом направлении. На вопрос: человечество Христа сотворено или нет? – некоторые ученики Юлиана признали, что человечество Христа не сотворено, а ученики Севира полагали, что если человечество во Христе тленно, то не следует ли признать и дальнейших отличий человечества от Божества? Как, например, смотреть на то, что Христос не знал места погребения Лазаря, дня и часа Своего Второго Пришествия? Если в Евангелии слову «взалкал» придаётся смысл совершенно реальный, то нельзя ли придать реальный смысл и тем выражениям, которые свидетельствуют, что Спаситель воспринял и наше неведение? Некоторые ученики Севира отвечали на этот вопрос в положительном смысле: Христос по человечеству кое-что и не знал.



 
PR-CY.ru