В истории он предстаёт с довольно бесцветным обликом, но для исследователей всё же определённым. Малопродуктивный в богословском отношении, приверженец отеческих преданий, Сергий I, хотя и казалось, по-видимому, не принимал участия в движении, тем не менее, он отлично понимал, к чему идёт. Делая сам шаг к унии с монофизитами, он делал это так искусно, что казалось, будто совсем не он делает это, а другие. На самом деле он составлял скрытый центр, вокруг которого вращалось всё дело унии. Сергий I держался нейтрального положения, осторожно умалчивал о своих собственных шагах в начавшемся споре. По его посланию, вопрос об одном действии возник в разговоре императора с Павлом совершенно случайно. Сам Сергий I не только не вводит термин «единое действие», но и не подаёт вида, что запрещает его. Однако нетрудно заметить, что в действительности догматические весы он держал криво. Сергий I предполагал, как несомненное, что единство воли есть то же, что единство действующего. Таким образом, действование, по его мнению, связано не с понятием природы, а с понятием ипостаси. Об одном действии Сергий I говорит, что оно упоминается у некоторых отцов; два же действия не упоминаются ни у одного. Далее, «единое действие» страшно звучит для некоторых, а «два действия» соблазняют многих. Первое тем неудобно, что вводит неопытных в сомнения (в сущности, по мнению Сергия I, неосновательное), второе ведёт (как к неизбежному следствию) к признанию двух воль, что, с его точки зрения, нечестиво. Это – догматическая сторона дела. Но рядом с ней есть ещё сторона (так сказать) дипломатическая, отношению к Гонорию I, как к епископу Римскому, и здесь Сергий I показал в себе знатока дела. Он понимал, что ему очень важно привлечь на свою сторону Гонория Римского и тем самым всех западных епископов. В этом случае в Константинополе умели делать вид, что слепы: если под известным определением есть подпись Римского епископа, значит, вся Западная церковь согласна. На деле же было не так, и Сергий I на этой почве одержал блестящую победу. Из-за жалкого состояния просвещения в Риме Гонорий I стоял на голову выше своих современников по уровню образования, за что и пользовался у них величайшим уважением. Между тем Сергию I удалось провести его так, что он громогласно возвестил те тонкие логические штрихи и намёки, которые были в послании патриарха. Но все те указания и выражения, которые делал Сергий I в своём послании, были оценены не самим Гонорием I, а благодаря тому же Сергию I. Как мало было сознательности в его писательстве, видно из отношения римского клира к появлению там изложения, которое представляло лишь выдержки из послания Сергия I. Римский клир сильно вооружился против этого документа, представлявшего из себя лишь часть того послания, которое было целиком одобрено папой Гонорием I.  Дело доходило до таких курьёзов, что выводилось лицо, которое будто бы помогало Гонорию I составлять послание, что едва ли могло быть. Как мало было сознательности в действиях Гонория I, подтверждает и анафема, наложенная на него шестым Вселенским собором. Ответное послание Гонория I к Сергию I составляет  предмет исследования для католических учёных всех времён и народностей. Одним из основных остаётся вопрос о подлинности послания. Чтобы спасти дело папы, учёные, согласившись с тем фактом, что Гонорий I был осуждён шестым Вселенским собором, предполагают, что Собор допустил фактическую ошибку: папу нужно было осудить, если бы он действительно говорил то, что ему приписывают, но Собор понял его неправильно. Другие говорят, если папа и заблуждался, то всё-таки писал не ex cathedra. Так или иначе, но Гонорий I не был настолько проницательным, чтобы подвергнуть послание Сергия I основательной критике. Он ещё больше раздул различие между двумя волями, обратив их в нравственную противоположность. Сергий I и его сторонники не скрывали смысла православного учения, а хотели действительно разъяснить его. Показать, что в халкидонском учении действительно нет того, что приписывали ему монофизиты: таких двух природ, которые равносильны двум ипостасям (двум волям = волящим = самосознающим). Пока был жив Софроний Иерусалимский, его протест против монофелитства не позволял и Сергию I воспользоваться достигнутым согласием с Римским епископом. Но в 638 г. Софрония не стало. Решили подвести официально итог всему, сделанному для унии. И вот в 638 г. появилось «изложение веры» («Экфесис») императора Ираклия I. Патриарх Сергий I дождался его обнародования и скончался в последнем месяце 638 г. Немного раньше (2 октября 638 г.) скончался и папа Гонорий I. В 641 г. папа Иоанн IV созвал Собор, где было решено отправить в Константинополь послание, в котором говорилось, что на авторитет Гонория I нечего ссылаться, и настаивалось на уничтожении «Экфесиса». Престарелый император совершенно отчаялся в умиротворении церкви и даже боялся потерять Запад. Ираклий I сложил всю вину за «Экфесис» на Сергия I. Вскоре он умер (11 февраля 641 г.), а после его смерти наступили смуты. См. также Монофелитство.