Патриарх сообщал также об обстоятельствах восстания паши Урфы Амаль-оглу и предполагаемой причастности к этому выступлению багдадского правителя Ахмад-паши, фактически отложившегося от империи. Парфений был в курсе даже внешней политики Порты, усилий османской дипломатии выступить посредником в спорах европейских держав (что весьма нервировало российское правительство) или опасений османов в связи с гипотетической концентрацией русских войск у границ Молдавии и того, что кизляр-ага запрашивал информацию на этот счёт у валашского князя. Помимо конкретных данных, резидент и патриарх обсуждали и общие вопросы состояния и перспектив Османской империи. Слово «обсуждали», может быть, не очень подходит в данном случае, потому что исследователи не знают о личных встречах Парфения и Вешнякова, по, крайней мере, в 1745 г. (резидент из конспиративных соображений общался с Парфением через младшего переводчика посольства Н. Буйди). В своём послании в Россию патриарх Парфений упоминал, что неоднократно письменно и через посредников сообщал А.А. Вешнякову о «слабости нынешней турецкой», интересовался в этой связи, дошла ли к российскому двору его реляция от марта месяца – прямым текстом или в пересказе резидента. Во всей исходящей документации А.А. Вешнякова от марта 1745 г. Иерусалимский патриарх ни разу не упоминается, зато в донесении резидента от 28 марта имеется пространная аналитическая записка о глубоком упадке Османского государства и грядущем его окончательном крахе. Драматизм повествования нарастает с каждой фразой: персы не сегодня-завтра возьмут Карс, Эрзурум и Трапезунд, выйдут к морю и отрежут Стамбул от подвоза продовольствия. Шаху достаточно дойти до Кютахьи, и власть османского султана рухнет. Складывающаяся ситуация, по мнению А.А. Вешнякова, открывала перед Россией фантастические перспективы. Известно также его письмо, составленное в августе 1745 г., из которого исследователи делают вывод, что Парфений долгое время поддерживал негласные отношения с российским резидентом в Константинополе, после внезапной смерти которого 29 июля 1745 г. единственный раз решился выйти на прямой контакт с российским правительством. Патриарх передал с поручиком А. Никифоровым, возвращавшимся в Киев из константинопольской миссии, своё послание «высокоповеренным господам министрам» о политическом состоянии Османской империи.