ПАРФЕНИЙ Афинянин - Страница 2

Значительная часть переписки по поводу тайных агентов была связана с отчётами о потраченных на них казённых суммах и попытками Коллегии иностранных дел изыскать возможности экономии на этой статье расходов. Среди самых ценных агентов фигурировал османский сановник, называемый в русских документах «миралем» («мираль» – это амир-алям, «эмир знамени», арабская калька турецкого наименования санджак-бей, в данном случае – звания, соответствовавшего одноимённой должности санждак-бея, правителя административной единицы среднего уровня). «Миралем» вместе со своим зятем Гасангой был завербован ещё в 1729 г., когда приезжал в Россию во главе османского посольства. Он регулярно поставлял русским резидентам конфиденциальную информацию, циркулировавшую в османских государственных сферах. Агентом дорожили настолько, что ни в одном из донесений не было названо его имя, лишь окольными путями удалось установить, что его звали Мегдем-ага. Часто даже вместо слова «миралем» ставили условный значок – окружность с крестиком под ней, похожую на принятое в биологии символическое изображение яйцеклетки. Кроме того, российские дипломаты довольно эффективно «просвечивали» канцелярию реис-эфенди, ближайшего помощника великого везира, который ведал внешними сношениями. Были завербованы два делопроизводителя («подьячих»), которые имели доступ к османской дипломатической корреспонденции. Немалые выплаты приходились на великого драгомана Порты, но, скорее, по традиции и во избежание проблем, которые он мог причинить. Одним из самых ценных «приобретений» А.А. Вешнякова был алим (мусульманский законовед) Али-ходжа, именуемый в документах «приятель наш мулла». Этот человек был ближайшим доверенным лицом шейх-уль-ислама Пириза де Мехмеда Сахиб-эфенди (1674–1749 гг.; шейх-уль-ислам в 1745–1746 гг.), высшего духовного авторитета империи. Шейх-уль-ислам, в свою очередь, имел тесные связи с кизляр-агой (главой чёрных евнухов) Хаджи Бешир-агой (1666–1746 гг.), фактическим правителем султанского двора. Осведомители, причастные к столь высоким сферам, могли проинформировать о зарождении в недрах сераля или Порты самых изощрённых интриг, добыть копии секретных документов дипломатической переписки, не говоря уже о том, чтобы сообщать информацию о текущей политической ситуации в империи. Иерусалимский патриарх Парфений тоже был достаточно информирован в политических вопросах, что неудивительно, если учесть его позицию «князя Церкви» и одного из лидеров православного сообщества империи. Ему постоянно приходилось общаться с сановниками Порты, а также с такими высокопоставленными фигурами как, например, валашский князь Константин Николаевич Маврокордато (1711–1769 гг.). Патриарх был в курсе всех интриг и слухов, циркулировавших в османских политических кругах. Для А.А. Вешнякова Парфений представлял собой дополнительный и бесплатный канал информации, возможность перепроверки и уточнения сообщений других осведомителей. В его корреспонденции он фигурирует приблизительно один раз на каждых 50–70 листах. Так, например, весной 1745 г. Парфений информировал А.А. Вешнякова о ходе войны османов с Ираном, бесплодных попытках примирения, эвакуации населения из Карса, который османы не рассчитывали удержать.

 



 
PR-CY.ru