ПРОКОПИЙ - Страница 2

К этому направлению примкнул и лучший исследователь Прокопия (Дан), который в своей обширной монографии о Прокопии, основанной на детальном изучении фактов и сравнительной критике всех приписываемых Прокопию сочинений, а также служившего ему образцом Фукидида, Дан приходит к выводу, что ни факты (несмотря на видимый контраст), ни язык в «Анекдотах» и «Историконе» не расходятся. Преувеличения «Анекдотов» объясняются, по его мнению, страстным характером историка (так думал и Гиббон). Менее удачной была попытка профессора Берлинского университета Леопольда фон Ранке (1795–1886 гг.) рассматривать «Anecdota» как компиляцию, в которой некоторые части принадлежали самому Прокопию, а другие заимствованы из появившегося после смерти Юстиниана Великого памфлета, выражавшего взгляды пробудившейся реакции против закончившегося царствования, причём компилятор намеренно прикрылся громким именем историка. К Ранке примкнул английский историк Джон Багнелл Бьюри (1861–1927 гг.). Ещё дальше Ранке пошёл греческий историк XIX в. А. Димитриу, совершенно отрицающий авторские права Прокопия. Памфлет, по его мнению, составлен из двух самостоятельных частей; первая часть, направленная против Велисария, возникла в 548 г. под влиянием полководца Нарзеса; вторая, направленная против Юстиниана и его жены Феодоры, написана в 559 г. и только внешним образом соединена с первой. Третье сочинение Прокопия («О постройках Юстиниана») отличается льстивым тоном и преувеличенными похвалами в адрес императора. Это – прототип византийского панегирика, так пышно распустившегося при дворе Комненов и Палеологов. Исследователи предполагают, что историк хотел смягчить этим сочинением неудовольствие двора на его «Историю войн», где под сдержанной фразой часто плохо скрывается едкая ирония. При всей своей риторичности трактат о постройках исследователи, однако, признают важным памятником благодаря обилию заключающегося в нём материала по географии, этнографии и государственному хозяйству Византии VI в. Громадный литературный талант, обширная эрудиция, знакомство с военным бытом, географией и этнографией, близость ко двору и к театру изображаемых событий, объективность изложения – всё это ставит Прокопия на высшее место в средневековой историографии. На нём лежит печать перехода от языческой древности к христианскому Средневековью. По языку, исторической технике, критическим приёмам, литературным вкусам и мировоззрению Прокопий (подобно большинству современных ему византийских писателей) стоит ещё на почве классической традиции. Подражая с любовью Геродоту, а особенно Фукидиду, он заимствует у последнего слова, выражения, но погоня за блестящей фразой часто наносит ущерб сущности рассказа. В VI в. древнегреческий язык ещё не был мёртвым; это значительно повлияло на ясность и красоту стиля Прокопия. Только путаница в употреблении союзов и наклонений свидетельствует о наступлении нового периода в языке. Вместе со словами и выражениями он заимствует у своих античных образцов также и идеи, например, идею судьбы, которая, сталкиваясь с христианским теизмом, не вызывает у автора никаких душевных коллизий. В лице Прокопия соединился античный эллин со средневековым верующим христианином.



 
PR-CY.ru