В ином состоянии оказался человек после грехопадения. Теперь он, помимо изгнания из рая, претерпел, применительно к евангельскому повествованию о человеке, попавшем в руки разбойников (Лк.10:30), то, что его naturalia bona были повреждены («поранение»), а gratuita bona отняты («обнажены») и, вместо большей наклонности к добру, он приобрел большую наклонность ко злу: первородный грех как порок похоти (vitium concupiscentiae), носящий в себе вину (culpa) и наказание (poena). Но, хотя человек пал, тем не менее, по милости Божией, он имеет возможность восстановления («приуготовление»), которое в настоящей жизни проявляется, например, в отпущении первородного греха в таинстве Крещения, в известном процессе человеческого спасения, но особенно проявится в будущем, когда спасенный человек получит даже больше того, чем получил Адам при творении. В указанном утверждении возможности восстановления, безусловно, заключается польза знания предметов, содержащихся во второй книге. Третья книга под заглавием «О воплощении Слова» содержит в себе христологию как предмет наслаждения и пользы. Здесь Петр Ломбардский, в частности, утверждает, что воплотился не Отец и не Св. Дух, а именно Сын для согласования творения мира с его восстановлением и для сохранения личного свойства Сына; что воплощение состояло в восприятии Лицом (persona) Сына Божия всей человеческой природы, т.е. души и тела; что человечество Христа восприняло свободу от греха, некоторые слабости наказания, но не вины (ради проявления человеческой природы), как, например, голод, жажду; или ради исполнения служения, т.е. ради чего Он был послан, как, например, страдание, смерть, полнота благодати, невозможность греха и совершенное созерцание Бога. Согласно его мнению, для искупления человека была избрана смерть Богочеловека для того, чтобы смерть побеждалась смертью и чтобы «по правде, не по насилию преодолевался дьявол»; что, наконец, своей смертью Христос заслужил своему телу бессмертие, душе – бесстрастие, а всему человечеству – оправдание или примирение с Богом на почве любви. Четвертая книга «О таинствах» в большей своей половине содержит в себе учение о церковных таинствах. В обширном смысле слово «таинство», согласно Петру Ломбардскому, означает то священную войну, недоступную человеческому уму, то «священный знак», соединяющий с собой какую-нибудь идею. В собственном смысле «таинство есть видимый знак (или видимая форма) невидимой благодати» (августинское определение). Так называемые ветхозаветные таинства суть только священные знаки, заключающие в себе какие-либо идеи. Любое исследование Священного Писания, по мнению Петра Ломбардского, подразделяется на учение о вещах и учение о знаках. При этом знаки также являются вещами, но не всякая вещь является знаком. Собственно знаками Петр Ломбардский именует церковные таинства, как символы благодати, а вещами – все остальное. Таинства Нового Завета суть не только священные знаки, но знаки невидимой Божьей благодати. Поэтому в новозаветных таинствах различаются: sacramentum как священный знак, res sacramenti как сущность таинства, и сила (virtus) как следствие сущности таинства. Так называемые таинства Ветхого Завета установлены только для смирения, научения и упражнения, а таинства Нового Завета – для дарования людям оправдания и спасения. Ко времени Петра Ломбардского количество таинств исчислялось по-разному: от двух до двенадцати; а сам термин «таинство» использовался в двух значениях: в узком – Крещение и Евхаристия, и в широком – множество других обрядов и треб. Исследователи подчеркивают, что впервые в истории богословия Петр Ломбардский вводит учение о седмиричности таинств, формальная сторона которого позже будет заимствована Востоком (через полемику с протестантами – в «Послании Восточных Патриархов»), хотя сам Петр Ломбардский в число «семь» включал не тот список, который используется теперь. Таинств Нового Завета семь: Крещение, утверждение (миропомазание), благословение хлеба (Евхаристия), покаяние, последнее помазание (елеосвящение), чин (священство) и брак. Эта седмиричная формула таинств на Западе встречается впервые именно у  Петра Ломбардского.