На Западе в тот период политические, социальные и военные повстанческие движения разливаются по всей Испании, Британии и Галлии. Все это состояние неустройства и беспорядка отражалось на нравственной и религиозной жизни: умножились эпизоды чудодейства и волшебства, статуи богов «плакали и потели», воцарилось иррационально восприятие природы и человека, а старый официальный культ утратил престиж. Префект Финикии и Вифинии Иерокл, побудивший Диоклетиана приступить к репрессиям, в своих ныне утраченных сочинениях стремится показать абсурдность и духовную бедность христианской идеологии: священные писания подложны, апостолы – невежественны, Христос – всего лишь подражание главному языческому «святому», Аполлонию из Тианы. Но христианство уже прочно внедрилось в административную и иерархическую ткань государства. Милленаристское пророчество еще вдохновляет на Западе поэтическое творчество Коммодиана, а на Востоке – творения Мефодия из Ликии, олимпийского епископа, подпавшего под влияние аскетических идеалов рождавшегося тогда монашества, но осуждение ими общества уже не встречает больше одобрения руководителей общин. В конце первой половины III в. в Персии возникает и распространяется манихейство, осуждающее бракосочетания, военную службу и применение оружия в ожидании возвращения царства света, которое означает также закат деспотического господства человека над человеком и любой жреческой касты или иерархии. Подобная концепция не могла не вызвать симпатий в обнищавших массах. Мани был посажен в тюрьму, а затем казнен, но его последователи организовали свои общины по образцу христианских – с епископами, священниками, апостолами и высшим главой, считавшимся преемником Мани. Их главный праздник приходился почти на Пасху и отмечался в ознаменование мученической смерти основателя движения. Римские власти встретили манихейство с тем же предубеждением, которое им внушало христианство. Гонения на манихеев были еще более жестокими, чем на христиан. Император Диолетиан в попытке вернуть императорскому абсолютизму былой престиж вдохновлялся консервативной интерпретацией государственной религии. Между 25 февраля 303 г. и декабрем 304 г. было издано не менее четырех антихристианских эдиктов (направленных одновременно и против манихейства), из-за которых иерархия понесла особенно тяжелый ущерб: закрытие мест отправления культа и конфискация церковного имущества, изъятие и уничтожение книг и священной утвари; обращение в рабство плебеев, признанных христианами, сопровождалось заточением епископов и высших членов клира, наконец, смертной казнью тех, кто не покорился приказу отречься, оказав почести богам. Эдикт 311 г. о веротерпимости и знаменитый «Миланский эдикт» 313 г. изменили отношение властей к христианам, но это было столкновение двух конкурентов в борьбе за власть (Константина и Максенция), а не столкновение двух религиозных идеологий. Еще до принятия эдиктов римские церкви уже были возвращены христианам и были одобрены выборы нового епископа общины, остававшейся несколько лет без владыки по причине внутренних разногласий. Сан римского епископа начал разжигать амбиции и соперничество, а высшая иерархия церкви была отныне готова пойти на соглашение с государственными властями. Оставшись единовластным самодержцем, Константин I Великий твердо применял и улучшал все законодательные меры, которые он предпринял в интересах церкви. Отобранные у нее и проданные третьим лицам постройки и имущество были ей возвращены. Общинам были отпущены крупные субсидии, и духовенство было не только освобождено от тягостных общественных обязанностей, но и стало освобождаться от уплаты налогов.