По воззрениям Варлаама, державшегося рационалистического направления в философии, человеческий ум способен постигать саму суть вещей, т.к. представления ума тождественны с реальными вещами. Средством к познанию сущности вещей служат силлогизмы, правильное пользование которыми и ведет человека к истине. А постижение человеком истины приближает его к Богу, Который есть высочайшая истина, и соединяет его с Творцом. Но каким именно путем человек познает Бога? По мнению Варлаама, познание Бога не нуждается в чувственных органах, но сообщается как акт особенного просвещения тем, кто чист сердцем и исполняет заповеди Божьи, и есть акт непосредственного сообщения человеку высшего знания. То, что называется блаженным созерцанием Бога, есть мысленное восприятие Божества, или осияние, доступное избранным, но не приобщение человеку существа Божия, которое недоступно внешним чувствам. В этом пункте учения Варлаама сказалась существенная разница его воззрений сравнительно с воззрениями византийских ученых, которые, не признавая за логикой и силлогизмами могущественного орудия к познанию причины всего сущего, ссылались на авторитет церковного предания и святоотеческих творений как на единственно надежный путь к познанию сущего и вообще рекомендовали не преступать в богословии пределов, установленных отцами церкви. Эти две противоположные точки зрения на познание, рационалистическая и церковная, с особенной рельефностью определились в области применения тех и других философских воззрений к христианской догматике, повод к которому был дан учением византийских исихастов. Живя в Константинополе и бывая на Афоне, который был центром византийского средневекового монашества, Варлаам был смущен воззрениями и способом подвижничества византийских исихастов, этих безмолвников и молчальников, отличавшихся замкнутой созерцательностью, проводивших время в молитве и умном делании, совершенно отрешившихся от интересов мира и помышлявших исключительно о спасении. Такой тип подвижничества, неизвестный западному монашеству, жившему в мире и для мира, показался Варлааму не только странным, но и заслуживающим осуждения. Представитель западного иночества был еще более смущен, когда один из простодушных афонских послушников в безыскусной форме сообщил ему, что иноки, посредством особого способа аскетической настроенности, удостаиваются телесными очами видеть Божественный свет и созерцать природу Божию. Этого для Варлаама было достаточно, чтобы сделаться неумолимым врагом византийского монашества. Он ревностно вооружился против исихастов, осудил их подвижничество как ведущее к гибели, а не к спасению, а самих молчальников назвал обманщиками, мессалианами и омфалопсихами (пупоумами). Он «стал попирать ногами и всю монашескую добродетель в теории и на практике, имея в виду (даже) священный Афон, общее чистилище всякой добродетели, этот сонм, избранный во всей вселенной, где хранятся поистине олимпийские доблести». Варлаам в своем оскорблении исихастов не ограничился устными обличиями, но и написал сочинение, в котором доказывал, что Божественный свет, в частности воссиявший на горе Фаворе, есть вещественный и тленный, обличал монахов за то, что они считают Священное Писание бесполезным, а науку вредной, и думают, что существо Божие можно видеть телесными очами при помощи некоторых искусственных приемов.