Однако решения Халкидонского собора не были приняты в Египте и Армении, а также отчасти в Сирии и Палестине; повсюду поднимались настоящие восстания христиан-монофизитов: в 457 г. – в Александрии в 458 г. – в Иерусалиме, в 468 г. – в Антиохии. Историк отмечал, что кровь лилась всего из-за одной буквы (игра слов на греческом – «во двух естествах» вместо «из двух естеств»). Маркиан умер, не успев оценить силу вызванного им противодействия. Сменивший его ставленник варвара-арианина Аспара Лев I Великий (Маркелл; 457–474 гг.), которого не следует путать с папой Львом I, прозванным Великим за «спасение Рима» от вандалов, при виде анархии, вызванной вероопределением Собора, не хотел созывать нового, но ограничился опросом епископата о кровавых событиях в Сирии и в Александрии. Однако разгоревшаяся после Халкидонского собора война только внешне напоминала религиозную. Её истинные причины исследователи советуют искать не в догматических тонкостях, а в переделе церковной собственности. Хотя исторические документы умалчивают об этом, но у исследователей есть основания полагать, что к середине V в. практически всё имущество империи было поделено между епископиями, которые представляли собой самостоятельные субъекты хозяйствования. Уровень развития производительных сил был уже достаточным для того, чтобы не только отдельные провинции империи стремились к экономической независимости от центра, но даже крупные монастыри, насчитывающие до тысячи монахов. Наиболее развитые в хозяйственном отношении районы (например, Египет или Сирия) претендовали или на гегемонию, или на полную идеологическую, политическую и хозяйственную самостоятельность. В момент обострения религиозных споров на сцену выступает борьба за преобладание трёх главных церквей – Александрийской, Константинопольской и Римской – и доводит напряжение до крайней степени. Сначала сталкиваются первые две. Не случайно инициатором церковных расколов выступала именно Александрия, явно тяготившаяся зависимостью от императорской власти или от власти Константинопольского патриарха. Все александрийские епископы хотели быть владыками Египта и руководителями церковного Востока. Ненависть к церковному выскочке, епископу Нового Рима – Константинополя, воодушевляла их всех. Успех долго склонялся на их сторону. Григорию Богослову они противопоставили Максима Киника, Феофил расправился с Иоанном Златоустом, Кирилл – с Несторием, Диоскор – с Флавианом. Они хотели того же, чего добивались с течением времени Римские папы: образования независимого церковного государства. В этих стремлениях они опирались на три силы: на  монашество, на массы простого народа и на римского епископа, который был так же заинтересован в унижении Константинопольского патриарха. Противник Златоуста (Феофил Александрийский) жертвует ради этого наукой (Оригеном), как только увидел, что в церкви есть более надёжная сила – монашество и православие. Но именно благодаря этому он утратил важное орудие влияния на прочие церкви и стал коптским национальным архиереем. Александрийские епископы старались опираться на народные массы. Они были демагогами, льстили народу, угождали ему и смяли аристократию края – епископат, людей науки и знать. Это ещё больше замыкало их в Египте и лишало возможности иметь успех в широкой политике на всём Востоке. Коптский деспот неизбежно должен был столкнуться с владыкой вечного города, а Рим мог быть только одним; для двух таких кафедр в мире не было места.