В святоотеческих сочинениях слово «лицо» сохраняет своё исходное значение: человеческое лицо и его состояние, например, когда речь идёт о лице преображённого Христа или о выражении человеческого лица. «Лицо» может обозначать также и маску, и индивида; постепенно термину усваиваются новые значения. Первое из них исследователи переводят как «конкретное явление», «состояние» или «образ». Ириней Лионский говорит о четырёх лицах единого Евангелия как четырёх его образах, нам явленных: лица четырёх херувимов, на которых восседает Сын Божий, «суть образы деятельности» Его, отражаемой в четырёх Евангелиях. Здесь речь идёт не о масках-личинах, скрывающих за своей поверхностью подлинное состояние субъекта, но о различных ясных проявлениях сокровенной и целостной сущности новозаветного Откровения. В доникейском богословии понятие «лицо» практически всегда так или иначе вписывается в контекст общения человека с Богом и с людьми. Ириней Лионский подчёркивает, что Адам «собственным лицом», «самолично» принял заповедь от Бога в раю и потому нёс большую ответственность за её нарушение, чем его жена. У Феофила Антиохийского и Климента Александрийского «лицо» часто употребляется в контексте познания Бога, и о Логосе говорится как о Лице Отца. Такое использование слова «лицо» позволяло избежать логического парадокса неограниченности и явленности Бога Отца ограниченному человеческому разуму. Однако это создаёт, по мнению исследователей, опасность субординации в Святой Троице: беспредельность Отца не позволяет приписать Ему какого-либо лица, кроме Его Логоса и Духа. В рамках такого подхода оказывается противоречивой возможность сочетать понятия о «личном» и «неограниченном» одновременно, что позднее преодолевалось в ходе развития христианского богословия. Ипполит Римский относит понятие Лица и к Отцу, говоря о двух Лицах в Боге (Отце и Сыне) при единстве Их божества (сущности) и силы (энергии); Сын к тому же назван иконой Отца. Причём каждый раз, когда говорит об Отце и Сыне, он прибавляет слова о Святом Духе, признавая таким образом третьим Лицом Святого Духа, хотя прямо «Лицом» Его не называет (здесь понятие Лица неразрывно связано с явлением Святой Троицы человечеству. В сочинениях Афанасия Великого (практически не использовавшего термин «лицо» для описания Лиц Троицы) сохранились цитаты из деяний Соборов IV в. – Антиохийского (344 г.) и первого Сирмийского (351 г.), согласно которым признаются три Лица в Троице и анафематствуются те, кто «сливают» Троицу Лиц в одно Лицо. По словам Григория Нисского, «Ипостась Сына служит как бы образом и Лицом к познанию Отца, и Ипостась Отца познаётся в образе Сына, тогда как остаётся созерцаемое в Них отличительное свойство к ясному различению Ипостасей» (письмо раньше приписывалось Василию Великому).