Впрочем, исследователи отмечают, что данные о совершении в Константинополе массового крещения в Лазареву субботу уже в доиконоборческую эпоху не вполне однозначны (хотя отчасти и подтверждают эту практику), а о структуре древнейшей константинопольской системы великопостных евангельских чтений исследователи делают только самые осторожные предположения (хотя они, как полагают исследователи, первоначально заимствовались из Евангелия от Луки, а не от Марка). Тем не менее, Томас Толли указывает на наличие связи между шестой субботой Великого поста и воспоминанием воскрешения Лазаря уже в проповеди Иоанна Златоуста на Пс. 145. Уже из Константинополя, согласно Томасу Толли, празднование Лазаревой субботы перешло в Иерусалим: якобы паломники, праздновавшие воспоминание воскрешения Лазаря в шестую субботу Великого поста (как это было принято в Константинополе) направлялись в этот день к гробу Лазаря и совершали там богослужение. Хотя методика, использованная Томасом Толли при реконструкции древнейшего литургического года, в целом подверглась серьёзной критике, его рассуждения о происхождении Лазаревой субботы были приняты исследователями из-за отсутствия альтернативных объяснений. Впрочем, альтернатива была предложена священником Михаилом Сергеевичем Желтовым, который обратил внимание на то, что в предшествующее Лазаревой субботе пятое воскресенье Великого поста, согласно древнему иерусалимскому «Лекционарию», установлено евангельское чтение о богаче и Лазаре (Лк. 16:19–31). Эта притча (равно как и повествование о воскрешении Лазаря из Евангелия от Иоанна) уникальна и встречается только в одном из четырёх Евангелий. Оба действующих лица носят одинаковое имя – Лазарь (происходящее от одного из самых распространённых в период Второго храма имён – Елеазар). Оба рассказа начинаются со сходных характеристик: «Был некоторый нищий именем Лазарь» (Лк. 16:20) и «был болен некто Лазарь из Вифании» (Ин. 11:1). Оба действующих лица перед кончиной тяжело болеют: Лазарь, брат Марфы и Марии, был болен (Ин. 11:1), а Лазарь из притчи страдал от голода и был «в струпьях» (Лк. 16:20–21). И то, и другое чтение так или иначе сообщают о смерти и воскресении из мёртвых. Исследователи делают вывод, что в определённый момент редакторы «Лекционария» могли интерпретировать отрывок Ин. 11:1–45 в качестве ответа на притчу из Лк. 16:20–31: богач, мучающийся в аду, просит праотца Авраама послать Лазаря для вразумления его братьев: «Если кто из мёртвых придёт к ним, покаются» (Лк. 16:30); согласно Ин. 11:1–45, Лазарь действительно воскресает, но, как и было сказано Авраамом в Лк. 16:31, «если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мёртвых воскрес, не поверят», иудеи не только не каются, но и замышляют убить Иисуса Христа и воскрешённого Им Лазаря (Ин. 11:47–57, 12:10–11). Если это предположение верно, Лазарева суббота вместе с предшествующей ей неделей образовала внутри великопостного цикла особую структуру, по-новому раскрывающую евангельские чтения этих дней. Во всяком случае, в «Постной Триоди» в песнопениях будних дней шестой седмицы Великого поста параллельно развиваются сюжеты из Лк. 16:20–31 и Ин. 11:1–45.