Вот почему все проповедники христианства указывают преимущественное чудо таинства воплощения в том, что Бог явился во плоти, что Слово стало плотью и явило, таким образом, преизбыток Своей божественной силы. Итак, воплощение не унижает Божества, потому что под кажущимся покровом унижения с невыразимой силой сияет Его вечная слава. Но если сам факт воплощения не унижает Божества, то не унижается ли Божество тем, что оно, приняв истинную плоть человека, должно жить изменчивой жизнью этой плоти и потому само должно как бы страдать и изменяться? В таком виде противники Кирилла Александрийского выставляли второе возражение против его учения о воплощении Слова. Разбирая это второе возражение, Кирилл Александрийский, прежде всего, попытался установить точное понятие страсти, страдания. По его мнению, страстью нужно называть далеко не всё то, что обычно называется этим словом. Обычно страстными мы называем все изменения, какие происходят в нашей жизни и природе: рождение, голод, жажду, печаль, гнев, сон, смерть и т.д., между тем как все эти действия природы не могут быть страстными. С этой точки зрения, Кирилл Великий и рассматривает сами факты человеческой жизни Спасителя, на которые указывали как на унижающие Божество факты страсти. По его мнению, в рождении Бога Слова, а также и во всех действиях и проявлениях усвоенной им человеческой природы как «действиях природных» нет ничего унижающего достоинство божественной сущности. Постыден только порок, а не природа. Следовательно, только общение с пороком было бы недостойно Божества. Опровергнув два указанных возражения, Кирилл Александрийский касается дальше и третьего возражения, по которому воплощение Бога Слова будто бы должно вести к ограничению беспредельного Бога. Чтобы прояснить возможность пребывания в конечном человеке беспредельного Бога, он снова обращается к сравнению этого пребывания с отношением души к телу. Тело, противоположное духу по своей природе, строго ограничено своими материальными очертаниями и постоянно находится в определённых пределах. Между тем дух, свободный от всяких материальных ограничений, хотя и связан неразрывно со своим материальным телом, однако имеет полную возможность своей мыслью выступать за пределы своего ограниченного бытия, возноситься до небес, погружаться в бездны, проходить всю широту вселенной. В тесной логической связи с христологией Кирилла Александрийского находится его учение о таинстве евхаристии, которое стало в XIX в. предметом оживлённого спора между старокатолическими и православными богословами. Как и в христологии, Кирилл Александрийский оттеняет по преимуществу духовную сторону таинства, но в то же время ясно и очень определённо говорит о реальном присутствии истинного тела и крови Христовых в евхаристических дарах. Точных сведений у исследователей о дате рождения Кирилла Великого нет. Также неизвестно, где и у кого он учился, хотя утверждается, что образование как в богословии, так и в светских науках (особенно в античной литературе) он получил под руководством дяди, знаменитого патриарха Феофила (384–412 гг.), а довершил своё воспитание среди монахов Нитрийской пустыни (расположена к западу от дельты Нила).