Наконец, основательно подготовившись, братья отправились проповедовать христианство хазарам через Причерноморские степи, Крым на Нижнюю Волгу, в хазарскую столицу Итиль (неподалёку от современной Махачкалы), где были с честью приняты каганом. В Хазарии Константин много проповедовал и спорил с мусульманами и иудеями, которые имели очень большое влияние на хазарскую знать; тем более что её значительная часть приняла иудаизм. «Житие» Константина сообщает, что во всех диспутах он одерживал победу, однако значительных последствий его миссия не имела, и, насколько известно исследователям, христианство среди хазар так и не получило распространения. Каган, впрочем, остался очень доволен своим гостем и по его просьбе отпустил на волю всех греческих пленников (более 200 человек). Мефодий в этом деле не мог помогать брату, т.к. не был так хорошо образован и не разбирался в тонкостях богословия. Пока братья двигались по степям, в Византии произошли серьёзные политические события, которые не могли не повлиять на их миссию. Опять напрашивается вопрос: в чьих интересах действовали братья, если в 867 г. они вдвоём обратились за поддержкой к папе Адриану II (867–872 гг.), а в 879 г. папа Иоанн VIII вызвал Мефодия (брат к этому времени умер) в Рим, чтобы выслушать от него оправдания в серьёзных обвинениях? Тем более что Мефодий был настоятелем большого византийского Полихрониевого монастыря, «располагавшегося в Малой Азии неподалеку от горы Олимп», совмещая игуменство с миссионерством. Согласно «Житию», в 861 г. Мефодий отправился в Болгарию, куда его пригласила сестра царя Бориса, уже принявшая христианство; сам же Борис оставался язычником. Однажды он поручил Мефодию расписать изображениями зверей и птиц стены своего любимого охотничьего замка. Но вместо зверей и птиц Мефодий велел (кому?) изобразить на них Страшный суд. Когда картина была закончена, он объяснил царю её значение, и устрашённый Борис с этих пор стал думать о принятии христианства. Впоследствии он действительно крестился (но едва ли под воздействием впечатления от картины), хотя это событие произошло уже без участия Мефодия – в ту пору он совершал миссионерский подвиг в другом месте. Основное дело жизни солунских братьев начинается в рамках моравской миссии. В начале 860 гг. один из самых могущественных славянских государей – моравский князь Ростислав (846–870 гг.) попросил византийского императора Михаила III прислать ему христианских учителей. Великая Моравия в то время была крупнейшим государством Восточной Европы – кроме собственно Моравии в её состав входили Западная Словакия, Чехия, часть Южной Австрии, Малая Польша, Лужица и земля бодричей; столицей был Велеград. Княжество вело борьбу с королём Людовиком II Немецким (849–875 гг.) и его латино-немецким духовенством. Людовик в это время (863 г.) заключил союз с Болгарией, а князь Ростислав желал заручиться помощью Византии. Хотя большая часть славянского населения продолжала пребывать в язычестве, христианство уже имело в Моравии прочную основу – и сам князь, и его окружение крестились. Евангелие здесь проповедовали немецкие (в основном баварские) миссионеры. В их руках находились все церкви (служба там шла на латинском языке). Обращаясь за помощью к византийскому императору, Ростислав, прежде всего, желал, чтобы Евангелие в его государстве проповедовалось на славянском языке. Князь полагал, что успех нового вероучения будет более полным, когда истины его раскроются в понятных и близких каждому его подданному словах. Для этого требовалось, прежде всего, разработать славянскую азбуку, а затем перевести на славянский язык священные книги. Дело содержало и политическую подоплёку: не имея ничего против христианства, Ростислав с большим подозрением относился к баварским проповедникам, в которых видел агентов немецкого влияния. Книжного славянского языка ещё не существовало, но острая потребность в нём ощущалась, т.к. в эту эпоху близость книжного языка к языку народа имела большое политическое и культурное значение. Князь Ростислав указывал на это, когда сообщал императору, что другие страны (очевидно, славянские) могли бы последовать его начинанию (впоследствии эта далеко идущая идея общности церковного книжного языка у ряда славянских народностей в значительной мере осуществилась).